Римская история в лицах

Остерман Лев

Однако молодой полководец недооценивал своего многоопытного противника. Пользуясь знанием местности, Серторий искусно маневрировал. Его войско то появлялось неожиданно, то, в случае неудачи, как будто разбегалось во все стороны так, что командующий чуть ли не в одиночестве должен был по горным тропам уходить от преследования. Но -затем он неожиданно вновь оказывался во главе сильного отряда. Устраивал засады, совершал обходные маневры, отрезал пути снабжения продовольствием. Его войско росло так же быстро, как ранее рассеивалось. И вот он уже навязывал римлянам битву на выгодных для себя условиях. Сражения проходили с переменным успехом. Надо отдать должное Помпею: он был не только полководцем, но и умелым, отважным воином. И в Испании, и во многих последующих военных кампаниях он не раз принимал непосредственное участие в сражении, подавая пример

бывалым легионерам. И все же по истечении года успехи римских легионов в Испании были более чем сомнительны. Метеллу и Помпею даже пришлось отвести войска через Пиренеи на отдых в Галлию. Кончились и деньги. Пришлось настоятельно просить их у сената.

В течение еще почти двух лет военные действия продолжались столь же безуспешно. Не исключено, что испанская война завершилась бы на этот раз плачевно для римлян, но спасла вездесущая зависть (вот что надо бы ввести в руководство по военному искусству!). В окружении Сертория росла слепая ревность к его успехам и могуществу. Возник заговор, душой которого был Перперна — один из бывших военачальников популяров, которого Помпей почти десять лет тому назад выгнал из Сицилии. Серторий был предательски убит. Перперна попытался занять его место, но большинство испанцев покинуло самозванца, изъявив покорность римлянам. В первом же бою войска, оставшиеся под командой Перперны, были разбиты наголову, а сам он попал в плен к Помпею. Так неожиданно благополучно, хотя и без особой славы, завершилась испанская кампания. Впрочем, в самом конце ее, если верить Плутарху имел место эпизод, который, как мне кажется, добавляет к чести Помпея больше, чем это могла бы сделать победа над Серторием:

«И этот последний удар судьбы, — пишет историк, — Перперна не перенес так, как подобает полководцу. У него в руках была переписка Сертория, и он обещал Помпею показать собственноручные письма бывших консулов и других наиболее влиятельных в Риме лиц, которые призывали Сертория в Италию, утверждая, что там многие готовы подняться против существующих порядков и совершить переворот. Но Помпей повел себя не как неразумный юноша, а как человек зрелого и сильного ума, и тем самым избавил Рим от великих опасностей и потрясений. Поступил он так: собрав послания и письма Сертория, он все предал огню, и сам не читая их, и другим не разрешив, а Перперну немедленно казнил... (Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Серторий, XXVII) Я думаю, что помимо государственных интересов, поступок Помпея был продиктован чувством чести и отвращением к интриге.

Упорядочив дела в Испании, Помпей в конце 72-го года вернулся с войском на родину Тем временем критическая ситуация возникла в самой Италии. По всей стране полыхало восстание гладиаторов и рабов под руководством Спартака. Нельзя сказать, что оно было совершенно неожиданным. Рабов в стране было слишком много. Эксплуатировали их — нещадно. Особенно в рудниках, да и в сельской местности тоже. Грозные предупреждения прозвучали в конце предыдущего века из Сицилии, где восстания рабов дважды выливались в затяжные и кровопролитные войны. Но то — Сицилия, а на этот раз восстание (в 73-м году) вспыхнуло в одной из наиболее оживленных областей самой Италии — в большом и богатом городе Капуя.

Началось оно со сговора о побеге из местной школы гладиаторов, хозяин которой отличался особенной жестокостью. Сговор был раскрыт, но семидесяти восьми гладиаторам все-таки удалось бежать. Они укрылись на склонах Везувия. Вожаком избрали фракийца Спартака, отличавшегося выдающейся физической силой, отвагой и умом. К несчастью, эти превосходные качества сочетались с излишней мягкостью характера, что для командующего буйной армией рабов впоследствии обернулось роковым недостатком. Но пока что посланные против беглецов местные полицейские силы были разбиты и разоружены. Такая же участь постигла трехтысячный отряд римского претора Глабра. Он запер гладиаторов на плато, откуда не было другого выхода, кроме узкой тропы. Но они сплели из лоз дикого винограда длинные лестницы, спустились по крутым отвесам, вышли в тыл осаждавшим и обратили; не ожидавших нападения римлян в бегство. После этого к мятежникам стали во множестве стекаться местные рабы, главным образом пастухи — народ крепкий и бывалый. Войско Спартака быстро росло. В том же году он в нескольких сражениях разгромил еще более крупный отряд претора Вариния.

Осознав меру опасности, сенат, как на одну из труднейших войн, выслал против повстанцев обоих консулов с их армиями. Одного из них мятежники разбили, второго —

обошли. К Спартаку сбегались рабы уже со всей Италии. Под его командой теперь было более пятидесяти тысяч человек. С такими силами он мог бы идти на Рим. Но, отлично понимая безнадежность длительной войны против римлян, Спартак вел свое войско на север, к Альпам, намереваясь покинуть Италию. Попытка наместника Цизальпинской Галлии остановить армию рабов окончилась его полным разгромом. Путь к альпийским перевалам был открыт. Вот тут-то и сказалась недостаточная твердость характера Спартака. Еще на пути от Капуи до Северной Италии он не сумел пресечь грабежи и бесчинства, которые беглые рабы с понятным ожесточением учиняли в имениях своих вчерашних хозяев. Теперь оказалось, что грабители вошли во вкус, уверовали в свою силу и не желают уходить из Италии. Они принудили своих начальников и самого Спартака повернуть обратно на юг.

Об этом стоит поразмыслить. За Альпами рабов ждала свобода. Разделившись на вооруженные отряды по направлениям следования, они могли вернуться к себе на родину: в Галлию, Македонию, Сирию, на просторы скифских степей. Они предпочли остаться в Италии. Почему?

Я рискну подвергнуть сомнению, казалось бы, бесспорный тезис: «Рабы мечтают о свободе». Не о свободе, а в лучшем случае — о «воле», понимаемой как произвол. Свобода — понятие общественное. Она предполагает свободу всех, а значит, соперничество или сотрудничество, но в любом случае — труд и признание законов, запрещающих произвол. Изуродованная рабством психология не приемлет такой свободы. Раб легко становится грабителем, насильником и трудно — землепашцем и гражданином. Он научился ненавидеть труд и завидовать всевластию господина. Ненависть и зависть — родимые пятна раба. Его помыслами владеет жажда мести за перенесенные унижения. Чтобы стать свободным, надо убить в себе раба. Это труднее, чем убить своего господина.

Между тем, не на шутку перепуганный сенат счел за лучшее поступиться формальностями и, отозвав консулов, поставил во главе всего римского войска претора Марка Красса — одного из лучших полководцев Суллы (и давнего соперника Помпея). Прибыв к войску, Красс суровыми мерами восстановил его дисциплину и боеспособность. В связи с одним случаем бегства с поля боя он для пятисот беглецов даже назначил децимацию (кстати, в военно-уголовном законодательстве европейских государств децимация сохранялась до середины прошлого века. В России она была отменена лишь в 1868 году!). После этого Красс повел свое войско на повстанцев.

Спартак благоразумно уклонился от сражения и прошел на самый юг Италии. Оттуда он с помощью пиратов рассчитывал перебраться в Сицилию, чтобы поднять на восстание многочисленных сицилийских рабов. Пираты обманули, и подошедший вскоре Красс запер его в самом «носке» итальянского «сапога». Римский полководец приказал своим солдатам вырыть глубокий ров поперек всего полуострова (длиной в 55 километров) и вдоль него возвести стену. Наступила зима. Припасы у осажденных подошли к концу. Снежной и бурной ночью Спартак засыпал на малом участке ров хворостом и, прежде чем римляне заметили, успел перевести через него значительную часть своего войска. Красс вынужден был снять блокаду и последовать за Спартаком.

Вот в этот-то драматический момент и прибыл в Италию Помпей. Красс ранее писал сенату о необходимости вызвать войско из Испании. Теперь он об этом сожалел. Ему стало известно о раздоре в лагере повстанцев, и он мог рассчитывать справиться с ними сам. Он понимал, что в случае участия в заключительных сражениях Помпея вся слава достанется победителю Сертория. Красс форсировал военные действия. Сначала ему удалось разгромить отделившуюся от основной массы часть рабов. Вскоре и сам Спартак под давлением своих воинов вынужден был дать решительное сражение. Плутарх сообщает, что перед началом битвы к нему подвели коня, но он убил его, говоря, что в случае победы получит много хороших коней, а в случае поражения не будет нуждаться и в своем. Так и случилось. Сражение было проиграно, рабы бежали, Спартак пытался пробиться к Крассу, но это ему не удалось. Окруженный со всех сторон, он сражался до тех пор, пока не пал мертвым. Восстание гладиаторов и рабов было подавлено. (Поразительно могущество литературы! Ну кому известно имя Евна — руководителя первого восстания сицилийских рабов, которого римляне не могли одолеть в течение шести лет?! А бессмертное имя Спартака носят сотни спортивных клубов во всем мире, скандируют тысячи болельщиков на футбольных матчах. И все благодаря сентиментальному роману Джованьоли!)