Римские императоры. Биографический справочник правителей Римской империи

Грант Майкл

Теперь Север почувствовал себя достаточно сильным, чтобы обратиться против Альбина, с которым он вступил в открытое противоборство, объявив, в конце концов, своим наследником старшего сына, Каракаллу. Альбина, однако, провозгласили императором его солдаты. Он отправился из Британии в Галлию, избрав Рим целью своего похода. Тем временем Север, после краткого посещения Рима в 196—197 гг., отправился через Паннонию, Норик, Рецию, Верхнюю Германию и Галлию, собирая по пути войска, и, после первого успеха в Тинурции, разбил Альбина и его армию в битве при Лугдуне в 197 г. Затем Британия, как и Сирия, была поделена на две провинции — Внешнюю и Внутреннюю Британии со столицами в Лондинии и Эбораке соответственно.

Гражданские войны 193—197 гг. продолжались намного дольше, чем войны 68—69 гг., и ущерб, нанесенный ими, был куда серьезнее. В Риме двадцать девять сенаторов и множество всадников расстались с жизнью потому, что поддерживали врагов Севера.

Его противнику, Нигеру, помогали не только

римские и парфянские клиенты, но и сами парфяне, разделявшие взгляды Нигера. Север снова повернул на Восток, чтобы наказать Парфян, мобилизовав три новых легиона; командующими их он поставил всадников, а не сенаторов, которые обычно занимали эти должности — потому что к сенаторам Север относился с великим подозрением. Последовавшая в результате война завершилась падением парфянской столицы, Ктесифо-на, в 197—198 гг. Как и тридцатью годами ранее, вновь было объявлено о присоединении к Империи Месопотамии. Однако дальнейшие попытки Севера завоевать крепость Хатру, что позволило бы расширить Империю до нынешних границ Ирака, дважды кончилась неудачей.

Вернувшись из похода, он создал прецедент, оставив один из своих новых легионов внутри Италии, в Альбане, очень близко к столице. Эта мера, вероятно, объяснялась необходимостью иметь центральный военный резерв, которого до сих пор не было у императоров. Вместе с присоединенными незадолго до того подразделениями метрополий (преторианских и городских когорт), войска в Италии были увеличены Севером по меньшей мере втрое и составили в обшей сложности тридцать тысяч человек; более того, армия во всей Империи теперь состояла не менее чем из тридцати трех легионов, против тех тридцати и двадцати пяти, которые оставались после смерти Траяна и Августа соответственно. Север также существенно расширил войска, прежде называвшиеся «нерегулярными» (питеп), в основном за счет верховых лучников из Осроены и Пальмиры, направленных на все фронты и границы Римского мира.

Удивительно, что монарх, наделенный столь непреклонной решимостью, как Север, на самой вершине своей власти, стал столь же зависимым от префекта преторианцев, как и любой другой правитель до него. В данном случае префектом был Гай Фульвий Плавтиан, соотечественник и родственник матери Севера, который с 197 г. захватил, можно сказать, всеобъемлющую власть почти над всеми отраслями управления Империей. Более того, дочь Плавтиана, Плавтилла, стала женой старшего сына императора, Каракаллы. Но брак оказался несчастливым, и оба, Каракалла и его мать, Юлия Домна, ополчились на Плавтиана. Брат Севера, лежа на смертном одре в 205 г., обвинил префекта в том, что тот готовит мятеж, после чего Каракалла подготовил его убийство. Однако два префекта, сменившие Плавтиана — среди них был выдающийся законовед Папиниан — получили даже более полную власть над гражданской администрацией, и служили на совете императора его личными представителями.

Вскоре Британия стала той частью Империи, которая настоятельно потребовала личного внимания Севера. Стена Антонина, тянувшаяся от Ферт-оф-Форта до реки Клайд, никогда не отвечала полностью своему назначению, а к концу второго века ее укрепления были в большей или меньшей степени разрушены и территория провинции оказалась не защищенной от нашествий с севера. Впоследствии, в 208 г., Север отправился в Британию вместе с женой, двумя сыновьями и Папинианом. Многочисленные экспедиции, последовавшие за этим, проникали в Каледонию до самого Морэй Ферт, но не добились никаких долговременных успехов. Не было сделано ни единой попытки вновь завладеть стеной Антонина, как постоянной линией границы. Была лишь отремонтирована стена Адриана, протянувшаяся от реки Тайн до Соляной дороги — она должна была обозначать и оберегать границу. В 211 г., в Эбораке, Север сильно заболел и призвал Каракаллу и Гету к смертному одру. Вскоре после этого он скончался — в возрасте шестидесяти шести лет.

«Держитесь дружно, — так, по преданию, сказал он, умирая, своим сыновьям. — Будьте щедры с солдатами и не обращайте внимания больше ни на кого!* Уже в начале своего правления Север показал, как высоко он ценит свои войска — он выпустил большое количество монет (подобно Марку Антонию — двумя столетиями раньше) в честь каждого легиона. Более того, он пришел к логическому выводу, что для того, чтобы солдаты, от которых все зависело, проявляли верность и старание, надо лучше платить им. В его правление плата легионерам (хотя они продолжали жаловаться) поднялась с трехсот до пятисот денариев в год, и вдобавок к этому, из-за уменьшения покупательной способности денег, они получали постоянно возрастающее довольствие не только деньгами, но и натурой. Часть премий, которые они получали впридачу к своему жалованью, выплачивалась золотом. Более того, браки солдат с местными женщинами получили официальное признание, а гарнизонам и войскам выделялись участки земли, чтобы они могли обрабатывать ее, а также заниматься торговлей.

Особое расположение также оказывалось и офицерам, включая центурионов, получавшим изрядно увеличенное жалованье и имевшим большое количество привилегий. Более того, армейская служба стала хорошим началом для разнообразных видов карьеры; Север создал новую военную аристократию, постоянно пополняемую из низов, которая

с того времени обеспечивала Империю элитой исполнительной власти (из нее также вышла большая часть будущих императоров). Север максимально приблизил к себе всех офицеров и солдат; он по привычке носил роскошную военную форму, и во всех штабах легионов поклонение императору усилилось, затмив даже традиционное почитание знамени. Чтобы несколько сгладить могущественный, воинственный, автократический характер этого поклонения, Север объявил себя наследником благородных Антония Пия и Марка Аврелия, объявив о своем усыновлении задним числом и дав своему сыну Каракалле их имена. Точно так же, в соответствии с его желанием поддержать наследие Антонина, продолжало развиваться римское право. Под влиянием самого императора — его учил законовед Сервилий Сцевола — выдающиеся знатоки права, Папи-ниан и Ульпиан, в своей работе объединили исполнительную и правовую практику, устои и принципы, которые сформировались в ранние времена. Культурная жизнь Империи тоже не застаивалась. В частности, родившаяся в Сирии жена Севера, Юлия Домна, за свое влияние снискавшая звание Матери Лагеря, Сената и Страны, обладала интеллектуальными талантами и получила прозвище «философа». Она собрала вокруг себя кружок образованных людей, в который входили философ Филострат и врач Гален, сделавший многое, чтобы объединить греческую и римскую мысль. Более того, Север сам написал свою автобиографию, к сожалению, не сохранившуюся.

Он также прославился как выдающийся строитель. Его родная Северная Африка особенно выгадала от его активной деятельности; мы все еще можем восхищаться постройками в его родном городке, Лептис Магне, которому он подарил форум, базилику и большой новый храм. Украшенная колоннадой улица, ведущая к гавани, был перестроена в согласии с честолюбивыми замыслами императора. Он также воздвиг триумфальную арку с четырьмя проездами по случаю своего посещения города в 203 г. Стиль украшавших ее рельефов, показывает, что началась новая, отличная от классической художественная эпоха. Одна из сцен воспроизводит план осады в стиле восточных тканей, на другой панели изображен правитель в колеснице. Он представлен в почти средневековой технике, скорее двухмерной, чем пластичной, сосредотачивающейся на ритмично повторяющейся симметрии; это необычный фронтальный портрет императора, напоминающий по стилю изображения надменных парфянских царей. А в самой столице, под большой аркой Севера, вблизи с Римским форумом, общие перспективы и ряды фигур, расположенных рядом с колесницей вновь указывают на отказ от старых гуманистических формул и предвкушение художественных концепций поздней античности.

Север также построил Септемзодий — причудливый, волшебный дворец с фонтанами на Палатинском холме, его разрушили в 1588 г., но на гравюрах видно, каким он был: элегантная совокупность трех ярусов портиков, расположенных друг над другом. Собственное изваяние императора стояло в здании среди Семи Планет астрологии — он был изображен в образе бога Солнца. В семье Севера культ Солнца почти затмил весь прочий римский пантеон. Надо сказать, что вся языческая религия менялась, вместе с ней менялась и социальная жизнь народов Империи. И, хотя Север и дал своему старшему сыну имя «Антонин*, а великие законоведы изо всех сил старались найти все лучшее, что было в прошлом, были объективные причины, мешающие возвращению к золотому веку Антония. Север полагал, что повторение ужасных гражданских войн, которые предшествовали его правлению, могло быть предотвращено только путем расширения и укрепления военной основы его собственной власти; и это, в свою очередь, означало, что гражданское население (хотя многие люди все еще жили хорошо) все больше подвергалось взысканиям, угнетению и эксплуатации со стороны имперских чиновников и землевладельцев. Эти мрачные элементы правления были, вне всякого сомнения, преуменьшены двумя историками-сенаторами, современниками Севера, Геродиа-ном и Дионом Кассием. В самом деле (в отличие от более позднего историка, Виктора, африканца, который чрезвычайно восхищался им) они, вероятно, относились к памяти Севера с чрезмерной суровостью, потому что помнили и сожалели о более счастливых прошлых временах и считали, что чередой бедствий, начавшихся после Севера, Империя обязана его политике. Иными словами, его правление было мостиком между двумя эпохами — между стабильностью второго века и кризисами третьего.

Иоанн Малала, писавший четырьмя столетиями позднее, обратил внимание на то, что Север был темнокожим, а современные африканские книги по истории называют его негром. Но, каким бы ни был цвет лица Севера, на свидетельства Малала не следует слишком полагаться; взять, к примеру, другое его утверждение, что у Севера был длинный нос, совершенно ошибочное, потому что на портретах видно, что нос у него короткий и слегка вздернутый. Волосы и борода у него были вьющимися. Он был невысокого роста, но крепкий и энергичный. Historia Augusta отмечает, что в его речи на всю жизнь сохранились следы североафриканского акцента, и это вполне может быть правдой. Но говорить о нем, как об основателе «семитской* (или «африканской») династии или как о человеке, умышленно варваризировавшем армию, было бы ошибочным. Он принадлежал к космополитичной элите, исповедовавшие римские идеи и идеалы, как и африканцы, которые делали карьеру вокруг него.