Рин
Шрифт:
Я остановилась.
Нет, в свои семнадцать я свято верила, что скверна – это наказание Божье. Но сейчас, зная о препарате, зная о симптомах этого… заболевания, я очень чётко поняла: скверна – это вирус. Искусственно созданная простейшая форма жизни, выпущенная кем-то из пробирки и погубившая большую часть человечества, – о, да, мои надзиратели в лаборатории очень постарались, чтобы я была хорошо образована.
Теперь я понимала Троя, который считал, что мой мозг функционирует на уровне инфузории туфельки: перед моими глазами было всё – буквально все доказательства того, что это не
Причём, я допускала мысль, что моя неподверженность скверне связана с годами, проведёнными в лаборатории, и продолжала закрывать глаза на то, что творилось вокруг: на людей, резко уверовавших в Бога, на пастырей, получивших в руки невероятную власть, но при этом не рассказывающих, откуда они вообще взялись, и откуда знают, как избавляться от скверны…
Я встала под душ, скинув всю одежду на пол, и некоторое время просто стояла, ощущая, как вместе с грязью тёплые струи смывают с меня всю ложь, которой я была окружена. Нет, я не могла винить себя в тотальной безмозглости, в конце концов, никто не отменял важнейшего из правил появления скверны: она поражала тело человека лишь в тот момент, когда он позволял себе грешные мысли. При такой аксиоме было не трудно впасть в заблуждение…
Я встряхнула головой и вышла из душевой кабины. Об этом следует спросить у Троя – как такое вообще возможно…
Звуки, доносящиеся из коридора, заставили меня замереть на месте, а затем бесшумно подойти к двери, обмотавшись полотенцем: говорили двое. Точнее, даже не говорили – спорили.
Аст и Трой.
– Это не обсуждается, – холодный голос племянника главнокомандующего.
– Я её нашёл, – ленивый ответ Троя.
Следующие его слова я не смогла разобрать: говорившие слишком быстро удалялись от моей спальни.
Вопросом этичности я мучилась только первую секунду, а во вторую – уже бесшумно выходила из комнаты и кралась вперед, следуя за своими командирами. Словно издеваясь надо мной, эти двое и не думали останавливаться, а продвигались всё дальше, уходя в восточное крыло, где я не была ни разу.
Когда, наконец, остановились и вошли в одно из помещений, я осторожно сократила расстояние между нами и замерла, прислонившись спиной к стене рядом с приоткрытой дверью.
– Зачем она тебе? – голос Троя заставил меня затаить дыхание – слишком прямо и бесстрастно он прозвучал, – Я спрашиваю серьёзно и хочу услышать серьёзный ответ.
– Ты? – кажется, Аст был удивлён не меньше меня, – Куда подевался твой «мне на всё насрать» настрой?
– Вернётся сразу же после того, как ты ответишь, – усмехнулся метис, а я едва удержала себя от того, чтобы не закатить глаза.
– Я не сдам её Централи, – ответ Аста вынудил моё сердце опуститься в пятки.
Он знает обо
Сердце застучало так громко, что я всерьёз опасалась не расслышать дальнейшие слова; на лбу выступил пот.
– С чего ты взял… – начал, было, Трой, как Аст его перебил:
– Трой. Мы слишком давно знакомы, чтобы изображать перед друг другом недоумение. Она – беглянка; она сама мне об этом сказала. А после того, что случилось в лесу… я почти уверен, что она, как и я – плод экспериментов нашего общего знакомого.
Я стояла, стараясь не сорваться на бег в следующую же секунду, при этом очень четко понимая – бежать некуда. Меня догонят. И будет только хуже.
А Аст продолжал:
– Я не знаю, что именно с ней сделали, но уверен – это как-то связано с тем, что в том лесу Грешники пробежали мимо, словно нас там и не было.
Плохо. Всё очень плохо. Он понял слишком много: он сопоставил все данные и пришёл к верному выводу без какой-либо посторонней помощи.
– И чего ты хочешь? – вопрос Троя застал меня врасплох.
Разве Аст чего-то хотел? Он не выдвигал никаких требований.
Что ему вообще может быть надо от меня?
– Брось, я знаю, что она не может интересовать тебя в этом плане, – лениво продолжил метис, словно на кону была не моя жизнь, а вопрос мытья посуды.
Вот только я слишком хорошо понимала, что действительно не могу интересовать Аста. Он просто не способен испытывать какие-либо чувства. Это факт.
Словно подтверждая мои слова, Трой сказал:
– Тебя вообще не интересуют женщины. Как и мужчины, – язвительно добавил он, после небольшой, но многозначительной паузы.
– Я не такой бездушный, как ты думаешь, – отозвался Аст.
Я была уверена в том, что Трой и не думает так. Его желание «растормошить» Аста говорило яснее слов, – но, естественно, он не собирался признаваться в этом своему другу.
Но пауза в разговоре странно затянулась… Я напрягла свой слух, опасаясь, что могла пропустить ответ, отвлекшись на собственные мысли, но внезапно Трой произнёс:
– Нет.
И так это прозвучало… словно просьба Аста была не просто трудно выполнимой. Она была сродни требованию Божественного пришествия.
– Я не занимаюсь воскрешением из мертвых, – отрезал Трой, будто уловив что-то в глазах своего собеседника – ведь я была уверена, что Аст не произнёс ни слова, – Не путай меня с Иисусом.
– Она не мертва, – холодно ответил Аст.
– Она в коме херову тучу лет! – выругался метис, – Как ты себе представляешь этот процесс? Я что, должен найти философский камень и призвать её с Той стороны?
Я забыла, как дышать. За своё молчание Аст хочет получить свою сестру? Свою вернувшуюся из комы сестру?..
На что он вообще надеется?
– Есть возможность, что дядя сможет её вернуть. Но взамен он потребует что-то… чего до этого дня я ему дать не мог, – сказал Аст, и на некоторое время за дверью стихли все звуки.
Он что… угрожает Трою?
Угрожает, что вернёт меня в лаборатории Централи?..
Но… разве я настолько важна для метиса – чтобы выставлять перед ним такие условия?