Риск, борьба, любовь
Шрифт:
— Как, вы уже на площадке? И без халата?! — раздался сзади голос директора зоопарка.
Мы обменялись рукопожатиями.
— Чудо, а не львенок! — извиняющимся тоном произнес я. И тут же понял, что допустил непоправимую ошибку: покупатель не должен расхваливать приглянувшийся ему товар. Похвалить — дать продавцу повод набить цену.
«Да, торговец из меня никудышный», — подумал я и тут же попытался исправить оплошность:
— Вообще-то, судя по лапам, у львенка рахит. Боюсь, что с возрастом это отрицательно скажется на его
— Друг мой, — не давая Виксне уйти от разговора, обратился я прямо к нему, — разве я не прав?
— Вы о чем? — деланно встрепенулся ветврач.
— О рахите у львенка.
— Ну, легкий рахитик у молодняка — дело поправимое, протянул Виксне. В его прищуренных глазах я прочел желание не обидеть гостя и одновременно угодить директору.
— Да полно, Вальтер, — отозвался директор, — какой там может быть рахит! Вы посмотрите на общее состояние группы! Я же вижу, что вам понравилась наша «детская площадка».
И директор широко улыбнулся.
— К тому же, — продолжал он, тревожно поглядывая на стоящих неподалеку сотрудников, — насколько я понимаю, львенок не продается. Это любимец всего коллектива.
Окружившие нас работники зоопарка и юннаты смотрели на меня насупившись. Их взгляды недвусмысленно говорили: львенок не продается!
— Пойдемте лучше к тиграм, — хитро поглядывая на нас с директором, предложил Виксне.
Длинное здание с железной крышей совершенно утонуло в гуще раскидистых деревьев. По кирпичным стенам вились неизвестные мне растения с красными цветками. Несмотря на царившую повсюду чистоту, резкий запах аммиака указывал на присутствие крупного зверя надежнее, чем табличка «Хищники». Слева и справа от павильона расположились вольеры из толстых металлических прутьев, обтянутых прочной сеткой.
Из маленькой дверки в глубине вольера неторопливо показались два полосатых увальня амурской породы. Длинный и яркий зимний наряд тигров еще не перелинял, и животные производили впечатление чрезмерно толстых. Ширококостные, откормленные, сказочно красивые, тигры эти показались мне просто великанами.
Директор с целой ватагой заместителей стояли поодаль и явно ждали комплиментов. Я же, на всякий случай решив ничего больше зря не хвалить, тоже ждал. Да, тигры замечательные, но мне хотелось бы видеть тигрят, за которыми, собственно, и приехал в Ригу.
Пауза затягивалась. Надо было что-то сказать. И я наконец спросил:
— А где же тигрята?
Директор театрально простер руку и, наслаждаясь произведенным эффектом, произнес:
— Они перед вами!
— Так это же взрослые тигры! — не поверил я.
Сотрудники зоопарка заулыбались и дружно замотали головами:
— Нет-нет, это годовалые тигрята — Парис и Артус. Кстати, оба очень добродушные, почти ручные.
— И вы их продаете?! — изумился я.
— Что поделать, — отозвался Виксне, —
— Как вам наши тигрята? — спросил директор.
— Замечательные, — похвалил я абсолютно искренне и тут же как бы ненароком поинтересовался: — А тот львенок с площадки молодняка… Он какого возраста?
— Султану полгода, — ответил директор, — но он не продается. Во-первых, этого львенка у нас все обожают, а во-вторых, он очень привлекает публику.
— А представляете, сколько публики соберется, когда он приедет на гастроли в Рижский цирк! — Я решил двинуться напролом. — Кто знает, может быть, он и в Америку поедет. И везде мы будем говорить, что этот прекрасный лев родился у вас, в Рижском зоопарке! Представляете, как будут радоваться ваши сотрудники!
— Да, конечно, конечно, — отозвался директор, — но мы не хотели бы обижать юннатов. Ведь дети так привязаны к Султану.
— Я лучше не возьму тигрят, — солгал я. — Тигры у меня уже есть. Про львенка просто не было известно, не то я привез бы необходимые письма. Мне-то как раз нужен молодой лев. А вам он зачем? Подумайте, ведь у вас еще будут такие малыши, а мне просто некогда их выращивать. Вы же сами понимаете!
Виксне одобрительно посмотрел на меня.
Испугавшись, что я действительно не возьму тигрят, директор засуетился. Воровато оглянувшись на свою свиту, он натянуто произнес:
— Пойдемте ко мне в кабинет. Мы должны обсудить условия приобретения тигров.
Наконец-то мы остались втроем — директор, ветеринар и я. Подойдя к стеклянному шкафчику, где в безукоризненном порядке располагались нарядные родословные карточки, директор тяжело вздохнул:
— Хорошо, я возьму грех на душу — пойду против коллектива. Но и вы окажите мне услугу.
— Чем я могу помочь? — Сейчас для этого человека я был готов на все.
— Есть у нас отличный молодой жеребец ахалтекинской породы, — продолжал директор, — вороной красавец. Почти бархатный, с белыми чулочками и белой проточиной на голове. Движется божественно…
— Так в чем проблема? — не понял я.
— Надо его продать в хорошие руки.
— Продадим или себе оставим! — воскликнул я.
— Подождите, Вальтер, — охладил мой пыл директор. — Дело в том, что у этой лошади есть крупный порок: жеребец прикусочный.
Забыв, очевидно, что имеет дело с цирковым артистом, Виксне объяснил мне, словно новичку:
— Это такая вредная привычка. Собственно, даже болезнь. Животное заглатывает воздух и в любой момент может погибнуть от заворота кишок.
— Но жеребец чудесный, — перебил директор, — знает множество элементов высшей школы верховой езды.
— Испанский шаг делать умеет? — не на шутку заинтересовался я.
Директор даже вскочил:
— Да что испанский шаг! Он и пиаффе, и балансе, и смену ног, и галоп на месте исполняет! Но прикусочный! — И латыш от досады хлопнул себя по бедрам.