Рискованное приключение
Шрифт:
Но проблема в том, что после этого я не стала менее одинокой.
— И ты все время чувствуешь себя так? — нарушил молчание Макс.
Я задрала голову и посмотрела на него:
— Что, прости?
— Чарли.
Я закрыла глаза, потом открыла и честно кивнула.
— Милая, — прошептал он, его лицо стало нежным, глаза потеплели, но было в них что-то еще — понимание, которое разрывало мне сердце.
— Но у вас все будет по-другому, милый. У нее все будет хорошо, — пообещала я.
— Да, —
— Нина замерзнет до смерти, если ты продержишь ее на крыльце еще хоть немного, — сказал Коттон. Мы повернулись и увидели, что он высунулся из двери. — И вообще, нам еще картины вешать, сынок, тащи сюда свою задницу.
С этими словами он вернулся в дом, но оставил дверь открытой.
Момент был разрушен, так что я решила поднять настроение. Поэтому, пока мы, обнявшись, шли к открытой двери, я сказала:
— Кажется, Коттон пытается в одиночку удвоить твой счет за газ.
— Я уже говорил, что он заноза в заднице? — громко спросил Макс, когда мы вошли в дом, и он закрыл дверь.
— Я подарил ему свои работы, а он называет меня занозой в заднице, — пожаловался Коттон моей маме, которая выглядела так, словно что-то готовит, и это меня встревожило. Я надеялась, что ее порыв стряпать успокоился после завтрака, потому что поход за продуктами означал, что теперь у нее появится простор для фантазии относительно ингредиентов.
— Ох уж эти современные дети, — ответила мама, — никакой благодарности.
— Макс, мама опять назвала тебя ребенком, — наябедничала я, хотя Макс и сам все слышал.
— Да, но она готовит свою мексиканскую запеканку, — сказал Стив, и я восторженно ахнула. Стив усмехнулся и посмотрел на Макса. — Нина любит мексиканскую запеканку своей мамы.
Макс становил меня у края кухни, я подняла на него глаза и объяснила:
— Ты тоже полюбишь. Ты только попробуешь и не сможешь подумать ничего кроме: «Божественная амброзия».
Макс усмехнулся, глядя на меня сверху вниз, и я с облегчением увидела, что эта улыбка уже больше походила на его обычную прекрасную улыбку.
— Никогда в жизни не думал подобного, Герцогиня, — сообщил он. — На самом деле я даже не знаю, что это значит.
— Пища богов, — сообщила я.
— То есть ты хочешь сказать, что запеканка твоей мамы хороша.
— Лучшая.
— И это тоже моя стряпня, — высокомерно вставила мама.
Я встала на цыпочки и громким шепотом сообщила Максу:
— Редкий удачный случай.
— Я все слышала! — рявкнула мама.
Тут вмешался Стив, обратившись к Максу:
— Нам придется соорудить какую-нибудь лебедку, если ты хочешь повесить ту картину над кроватью. Она не пройдет по винтовой лестнице.
— Нет проблем, я уже делал так с мебелью, — ответил Макс и решил: — Схожу в сарай за инструментами.
— Я
— Я посижу в тепле, — отказался участвовать Коттон и уселся на стул.
— Я покрою кекс глазурью, — объявила я и хотела отойти от Макса, но он сжал руку и, когда стала задирать голову, чтобы посмотреть на него, коснулся губами моего виска.
Как же мне нравится, когда он так делает.
— Вернусь через секунду, малышка, — тихо сказал он, напоследок еще раз сжав руку.
И мне нравится, когда он так говорит. И когда он сжимает меня.
Макс отпустил меня, Стив присоединился к нему, и они вышли.
— Он хранитель, — заметила мама, глядя в ту сторону, куда ушли Макс со Стивом.
Она не ошибалась, но я была слишком эмоционально истощена, чтобы думать об этом или решать, что мне делать с этим фактом.
— Солнышко, — окликнула мама. Я посмотрела на нее и вцепилась рукой в край столешницы, увидев выражение ее лица.
— Иди к мне, Фасолинка, — ласково сказала мама.
— Мам.
— Прежде чем ты займешься кексом, я хочу обняться.
— Мам, знаешь...
— Иди сюда, Нина, — твердо потребовала мама, и я сделала то, что делала с самого детства, когда слышала этот мамин тон. Я послушалась и шагнула в ее объятия.
Мама обвила меня руками, слезы подступили к горлу и полились из глаз. Я не могла с ними справиться, но в безопасности маминых рук я и не пыталась.
— Мама, — прошептала я, крепко обнимая ее.
— За последние дни с тобой случилось много плохого, и ты не можешь держать это в себе, милая, просто не можешь. — Она обнимала меня так же крепко, как я ее, и продолжила: — Так что ты должна поделиться с мамочкой.
Я уткнулась лицом в ее шею, как и множество раз до этого, начиная с падения с велосипеда и заканчивая проблемами с ужасными парнями.
Однако на этот раз все было по-другому, потому что через некоторое время ее руки расслабились, а ладони легли мне на плечи. Я удивленно подняла голову, но мало что смогла разглядеть, потому что мама выглядела размытой, а также потому, что она развернула меня и я оказалась в безопасности в руках Макса.
Да, суд присяжных вынес решение. Вердикт: маме точно понравился Макс.
Руки Макса ощущались по-другому, в основном потому что они переместились, подняли меня и понесли через комнату. Макс сел в кресло и устроил меня у себя на коленях.
— Ты... Тебе надо вешать картины, — просопела я, уткнувшись лицом ему в шею.
— Позже.
— Нет, я в порядке, — солгала я, вытирая щеку ладонью, и всхлипнула.
— Позже.
Я подняла голову и запротестовала:
— Макс.
Он положил ладонь мне на затылок и вернул мою голову на место.
— Герцогиня, я сказал позже.