Рискованное приключение
Шрифт:
Я отстранилась, насколько смогла, хотя получилось не очень, и сердито глянула на Макса.
— Я не собираюсь прыгать в реки просто так, Макс. Я и сегодня не прыгала. Я просто, вроде как, зашла туда. — Макс поднял брови, и я немного уступила. — Ладно, я вбежала.
Макс покачал головой и объявил:
— Обсуждение закончено.
Я продолжала сердито пялиться на него, а потом начала вставать с кресла, но Макс стиснул руки вокруг меня и притянул к себе вниз.
— Макс, я собираюсь пойти почитать или заняться чем-нибудь еще.
— Ты злишься
Серьезно, он невыносим.
— Ладно, значит, я пойду дуться.
— Нет, не пойдешь. Ты останешься здесь, и мы будем наслаждаться тем, что живы, дышим и одни.
— Тебе кто-нибудь говорил, что ты слишком любишь командовать?
— Нет.
— Что ж, я буду первой. Ты слишком любишь командовать.
Макс повернулся ко мне, просунул руку мне под колени и устроил мои ноги поверх своих на оттоманке. Если бы я не сердилась, то заметила бы, что, во-первых, он сделал это нежно, чтобы не повредить мою раненую ногу, и, во-вторых, в такой позе мне было намного удобнее.
Но я сердилась, а Макс продолжал говорить, так что я не заметила.
— Во-первых, детка, ты серьезно?
— Серьезно что? — спросила я.
— Ты хочешь, чтобы я не говорил то, что думаю?
Ну, когда он формулирует таким образом, звучит и правда не очень хорошо.
— Нет, но...
— Особенно, если это важно?
— Конечно нет.
— Во-вторых, если тебе не нравится то, что я сказал, ты предпочтешь обидеться и уйти, а не поговорить и все выяснить?
Это тоже звучит не очень хорошо.
— Ну...
— Да или нет.
— Возможно, да, — огрызнулась я, и его лицо помрачнело.
— Не может быть.
— Если я, как ты говоришь, обижусь и уйду, у меня появится возможность успокоиться и собраться с мыслями, чтобы мы могли все обсудить, а не спорить об этом.
— Детка, кого ты хочешь обмануть? Ты хочешь получить возможность отдалиться, а не собраться с мыслями.
И почему он такой невыносимый? Я была настолько зла, что спросила вслух:
— Почему ты такой невыносимый?
— Потому что я прав, а ты не права и знаешь это.
Мне не следовало спрашивать.
Я подняла глаза к потолку и воскликнула:
— Господи, когда в следующий раз я захочу приключений, порази меня молнией, я разрешаю.
— А знаешь, что хуже всего? — прервал Макс мой диалог с Богом, и я снова повернулась к нему.
— Не знаю. Что хуже всего, Макс?
— Хуже то, что ты чертовски хорошенькая, даже когда я зол на тебя.
У меня глаза чуть не выскочили из орбит, а злость снова вспыхнула, несмотря на то, что сердце сбилось с ритма от непонятного, но все же ощутимого страха.
— Ты зол на меня?
— Герцогиня, ты ломанулась в бурлящую, блядь, реку и еще сердишься, что я упрекнул тебя в этом.
— Макс, я ломанулась туда за Минди, которая хотела совершить самоубийство, как мой брат три года назад, и я не собиралась позволить этому случиться снова! Только не с Минди, с Броуди, с тобой!
Его лицо смягчилось, но я еще не закончила.
—
— Детка, — тихо сказал Макс. Теперь его лицо выглядело так, словно он отчаянно старается не улыбнуться.
— Что? — рявкнула я.
— Ты прилетела в Колорадо, поехала в горы, в которых никогда не была, одна, с простудой. Ты оказалась одна, посреди метели, Бог знает где, в доме с незнакомым мужчиной, но ты осталась со мной. И просто к слову, детка, может, у тебя и острый язычок, но физически я сильнее. Потом ты не спасовала перед Шауной на нашем первом свидании; потом не отступила перед Дэймоном, который является мудаком и тоже сильнее тебя, что он, к сожалению, доказал; потом отчитала Ками и снова Шауну. Ты только раз взглянула на Джеффа, решила, что он хороший парень, и бросила Минди к его ногам. Ты ни на секунду не задумалась, прежде чем набросилась на своего отца, просто откинула одеяло, унеслась из спальни, сбежала вниз по лестнице и велела ему убираться. А сегодня утром ты вела себя смешно, но явно привычно, на равных со своей мамой. — Я молча буравила его сердитым взглядом, потому что его доводы были справедливы, но Макс продолжал: — И не говоря уже о том, что ты запрыгнула на заднее сиденье квадроцикла — хотя пару дней назад шарахалась от снегохода, — а потом спрыгнула с него, как голливудская каскадерша.
— Хорошо, Макс, я тебя поняла.
— Слава Богу, — пробормотал он и улыбнулся.
— Но ты все равно слишком любишь командовать.
— И тебе это нравится.
— Нет, — огрызнулась я.
— Детка, если бы не нравилось, ты бы уже была в гостинице в городе или, еще хуже, в Денвере, а не здесь.
— А я и не хочу быть здесь. Я хочу быть наверху и дуться, — выпалила я.
— Тем хуже, дорогая, потому что ты никуда не пойдешь.
— Хорошо, тогда я буду дуться тут.
Я скрестила руки на груди и сердито уставилась на огонь.
Через несколько секунд Макс вздохнул, положил ладонь мне на шею, откинулся на спинку кресла и заставил меня положить голову ему на плечо. Я позволила ему это, но продолжала смотреть на огонь, скрестив руки на груди.
Некоторое время мы молчали, а потом Макс снова заговорил:
— Бекка разговаривала со мной о Минди.
Услышав его тон, я медленно вдохнула, подавила свое раздражение и спросила:
— Что, прости?
— Она говорила, что беспокоится, как бы не случилось чего-нибудь вроде сегодняшнего.
Я опустила руки и подняла лицо к Максу. Он тоже пристально вглядывался в огонь.
— Правда?
— Да, — ответил Макс, не отводя глаз от пламени. — Вот почему мы перевезли ее к Бекке. Мы с Беккой решили это во вторник. Нам нужно было присматривать за ней и придумать, как ее уговорить, а потом Дэймон повел себя как мудак и ускорил наш план.
Его голос звучал как-то не так, а лицо оставалось совершенно бесстрастным.
— Макс, — окликнула я.
— Надо было оставить ее здесь, с нами, — прошептал Макс, и я поняла, что именно не так.