Рискованный маскарад, или Все его маски

Крымская Диана

— Ох, я даже не поблагодарила вас! — воскликнула она, неслышно материализуясь с правой стороны от него и заглядывая в лицо.

— Не стоит благодарности, я сделал то, что должен был сделать.

Сколько можно отворачиваться? Это уже выглядит подозрительным. Чем больше он отворачивался, тем старательнее она пыталась увидеть его лицо.

И вот теперь он стоял, глядя перед собой, ожидая, что Ева вскрикнет от ужаса, узнав его, и начнет звать на помощь. Но она не вскрикивала и на помощь не звала. Почему она не кричит? Почему эта женщина всегда делает не то, чего

он от нее ждет?

Ну, неужели она его не узнает? Это казалось ему невероятным, но Ева продолжала приветливо улыбаться и цветасто расписывать, как много он для нее сделал, спася от бесчестного жениха.

— А знаете, вы весьма странный человек, — неожиданно прервав поток бесконечных благодарностей, сказала Ева. — Почему вы отворачиваетесь от меня?

— Без парика я уродлив, — сказал Саймон, не выдержал и снова отвернулся от нее.

— Что за чушь! — хохотнула она, появляясь прямо перед ним и глядя в его лицо своими ясными глазами.

«Если она меня узнает, у ее нежного горлышка окажется кинжал, и ее папаша сам побежит для меня главные ворота открывать», — со злостью подумал Саймон. Ему осточертело вертеться вокруг своей оси. Впрочем, он кое-что придумал. После этого его жена не захочет вообще смотреть в его сторону. Он сможет спокойно найти выход и похитить её.

— Вы благодарили меня, продолжайте, — благосклонно позволил он, направляя разговор в нужное ему русло.

— О нет, вы достойны не только благодарности! Будь моя воля, я бы всем рассказала, как смело вы защищали меня и мою честь!

— Не стоит этого делать, — заверил ее Саймон.

— Да, увы… — вздохнула Ева.

Она смотрит ему в лицо и не узнает! Он не мог поверить. Неужели он так изменился? И все же рисковать не стоит.

— Но вернемся к вашей благодарности, — напомнил он.

Ева непонимающе посмотрела на него.

— Не желаете ли вы одарить поцелуем своего спасителя?

— Что? — возмущенно ахнула она, на личике ее появилось обиженное выражение, будто он ее нагло обманул.

Отлично, вот сейчас она развернется и уйдет, и точно больше в его сторону не посмотрит.

Но что опять не так? Возмущенное выражение легко стерлось с ее лица, глаза Евы мстительно сверкнули, а на губах мелькнула лукавая улыбка. При этом она неосознанно коснулась кольца своего жениха на пальце.

— А почему бы мне и не поцеловать своего спасителя? — дерзко глядя в глаза Саймону, спросила она.

Вот оно что! Месть жениху, и она решила использовать для этого его, Саймона! Это было возмутительно! Но его женушка еще раскается, что решилась с ним в эти игры играть…

— Смелее, — подбодрил он, видя ее нерешительность.

Она вдруг стремительно шагнула к нему, с взволнованным блеском в глазах, приподнялась на цыпочки и чмокнула его в щеку. Ева проделала это так быстро, что Саймон не сразу понял, что уже все закончилось. Только ветер холодил мокрый след на щеке, и лишь это напоминало об ее воистину безрассудном поступке.

Ева выглядела так, будто совершила подвиг. Но Саймон скорчил самую что ни на есть разочарованную физиономию.

— Что это было? — пренебрежительно

спросил он. — Мне показалось, или вы в меня плюнули?

Ева сделалась пунцовой, причем сразу вся.

— Это был поцелуй? — продолжал насмехаться Саймон.

— Именно так, сэр! — бросила она. — И ежели вас это не устраивает, убирайтесь вон! А лучше уйду я!

Ева отвернулась от него и гордо двинулась прочь. Еще недавно именно этого он и желал, но она сама предложила ему другую игру, и он хотел дойти до конца.

— Э, нет! — протянул он, хватая ее за руку.

Девушка резко обернулась к нему, пылая негодованием и, казалось, готовая наброситься на своего обидчика с кулаками.

— Не для того я дрался на дуэли, рискуя жизнью, чтобы получить слюнявый поцелуйчик в щеку.

Напоминание о дуэли немного остудило Еву. А, когда Саймон обнял ее за талию, притягивая к себе, она будто лишилась всякой воли. Покорная, застыла в его руках. И он почувствовал, как она трепещет, едва смея дышать, как бешено колотится ее сердце. Она подняла к нему личико, смятение плескалось в ее глазищах. Она явно и боялась и жаждала того, что он собирался сделать.

Саймон и сам вдруг испытал волнение, казалось, каждая частичка его тела стала чувствовать острее, желая ее. Он притянул девушку к себе ближе, прижимая к груди, одновременно склоняясь к ее лицу. Губы его легко коснулись ее губ, таких мягких, таких податливых и сладких. Они послушно приоткрылись ему навстречу, и его язык скользнул внутрь, встретившись с ее несмелым язычком. Сначала он целовал ее, будто пробовал, неторопливо, нежно, но чем дальше они заходили, тем требовательнее становился поцелуй.

Одной рукой Саймон прижимал девушку к своему телу, вторая оказалась у нее на затылке. Ева обвила его шею руками. Они были очень близко, почти сливались друг с другом. И его достоинство желало бы, чтобы они стали еще ближе. Оно восстало, да так, что рисковало прорвать ткань панталон. И Саймон был уверен, что Ева чувствует его, и то, что она не отстранялась, не пыталась вырваться, усиливало желание стократно.

Он продолжал жадно целовать ее, и она горячо отвечала на его поцелуй. Страсть туманила голову, оба задыхались, и лишь отсутствие воздуха заставило их оторваться друг от друга. Саймон смотрел на свою жену, судорожно дыша. Она обессилено поникла в его руках, глядя на него затуманенным взором.

Но вот глаза ее вдруг расширились, и она легко выскользнула из его рук. Он не удерживал ее, наоборот, сказал:

— Уходите. Или случится непоправимое.

Почему он ее отпускает? Ведь он имеет право на… всё! Она его жена, и он так желает ее! Но остатки разума, которые еще кое-как ворочались в его голове, подсказывали, что слишком рано, этим он лишь все испортит.

Ева была абсолютно растеряна и не понимала, что он ей говорит.

— Идите! — прикрикнул он, и она пошла прочь неуверенной походкой. На краю поляны она обернулась и задумчиво прикоснулась кончиками пальцев к своим припухшим губам, будто посылая ему воздушный поцелуй на прощание. А потом снова продолжила свой путь к замку.