Рискованный маскарад, или Все его маски
Шрифт:
Кристофер удивленно посмотрел на него: тот выглядел до крайности потрясенным. Впервые лорд Корби видел своего друга настолько не владеющего собой. Затем отец Евы повернулся к зятю.
— Я прощаю баронессу Финчли. Можете ей это передать, Саймон, — сказал он.
89.
Генри был потрясен, растерян, раздавлен правдой, вдруг открывшейся перед ним.
Она была ангелом. Запутавшимся, ищущим спасения от демона, ангелом. А он презирал ее. Оскорблял. Считал ее недостойной даже своего мизинца.
Да, она сделала
И где она теперь? Навеки потеряна для него?
Нет! Он сделает все, чтобы отыскать Гвен! Хотя бы ради того, чтобы просить у нее прощения за свои сомнения, за свое отвратительное поведение.
Может ли статься, что она простит его? Он сделает все для этого! Он не привык отступать.
В полнейшем смятении чувств, Генри вышел из часовни и направился в сад. Ему нужно было подумать, нужно было понять, как и где искать баронессу.
Может быть, он здесь встретит Пум-Пуфа? Песик всегда действовал на него умиротворяюще. Джейн должна сейчас как раз выгуливать малыша.
И тут Генри, к своему удивлению, увидел господина в темном плаще и треуголке, уносящего Пум-Пуфа прочь. Джейн рядом не было.
— Сэр, постойте! — окликнул его Генри.
Сэр обернулся, увидел виконта и вдруг, вместо того, чтобы остановиться, прибавил шагу, а затем и вовсе побежал. Генри бросился за похитителем, который старался затеряться между деревьев и кустов.
Что за бред? Кому понадобилось похищать собаку?! И почему Пум-Пуф, не терпящий чужих, столь спокоен на руках этого незнакомца? Но раздумывать над этим странным обстоятельством было некогда.
— Стойте! — крикнул Генри и побежал так, как не бегал никогда в жизни. Он легко догнал человека в треуголке, схватил его за плечо и резко развернул к себе… И оторопел. Из-под треуголки, из-под белых буклей парика на него смотрели огромные, донельзя знакомые глаза!
Он видел в этих глазах до этого самые разные чувства — и ласку, и гнев, и любовь, и ненависть. Сейчас в них были страх, отчаяние и, в то же время, вызов, — так смотрит на охотника загнанная волчица. Губы ее дрожали, грудь высоко вздымалась, она трепетно прижимала к себе притихшего Пум-Пуфа.
— Дайте мне уйти, виконт, — прошептала, наконец, Гвен, — прошу вас. Не выдавайте меня лорду Корби. Я виновата… Очень. Но я раскаиваюсь. Я больше никогда и никому не причиню зла. Я больше не буду. Аллейн… Он толкал меня на всё, что я делала. Я боялась его. Теперь я исчезну навсегда, обещаю. Я здесь только затем, чтоб забрать своего песика. Я без него не могу. Отпустите меня…
Слушая этот почти детский лепет, Генри ощущал, как сердце его наполняется безграничной нежностью. Он протянул руку и стащил с нее дурацкий парик и шляпу. Ее собственные густые волосы блестящими тугими локонами рассыпались по плечам. Как же он истосковался по ее кудрям, губам, глазам! И она хочет исчезнуть, после всех этих ужасных дней, когда он спал урывками, едва прикасался к еде, мучился неизвестностью —
— Не отпущу! — сказал он хрипло и резко, сжимая ее плечи.
***
Как же ей хотелось просто прижаться к нему, обнять его, положить голову ему на грудь! Его близость была как глоток спасительного воздуха для утопающего. Она бормотала что-то, сама не зная что и, глядя ему в глаза, казалось, читала в них и понимание, и нежность. Она купалась в его взгляде, забыв обо всем. Но его хриплый голос, эти два жестокие слова: «Не отпущу!» мгновенно вернули ее к действительности.
Она рванулась, но это было бессмысленно, его стальные пальцы лишь крепче сомкнулись на ее плечах.
— У вас нет сердца! — воскликнула она в отчаянии. — Вы хотите отдать меня на растерзание? Но я сделала все, чтобы исправить зло! Спросите Саймона, он подтвердит…
— Не отпущу, — повторил он, упрямо, но уже другим голосом, и Гвен подозрительно уставилась ему в лицо. Как странно! Оно вовсе не было искажено яростью или жаждой мести. Лайс смотрел на нее с необыкновенной нежностью. Сердце ее остановилось, а затем застучало быстро-быстро. — Как я смогу с тобой расстаться? Это невозможно, — продолжал он. — И не проси больше прощения. Это я виноват. Так виноват перед тобой!
Она не верила своим ушам. Он извиняется?..
— Дай мне надежду, что ты простишь меня. — Он взял ее руку и коснулся губами тыльной стороны ладони. — Дай, и всей жизнью своей, клянусь, я докажу, что ты простила не напрасно!
«Я сплю, это сон! — мелькнуло в голове Гвен. — Вот сейчас я проснусь… И он исчезнет!»
Но он не исчезал. Он целовал ее руку и повторял ей, что она — ангел, что он обожает ее и не может без нее жить. Что он глубоко раскаивается и хочет одного — чтобы она забыла обо всем, что он причинил ей, и позволила ему быть рядом с ней.
И она чуть не забыла. Чуть не позволила. Но вовремя вспомнила, что еще и получаса не прошло, как она видела его у алтаря рука об руку с другой. Ревность окатила горящую голову Гвен, как ведро ледяной воды. Она выдернула ладонь из руки Генри и отступила.
— Я прощаю вам все, виконт Мандервиль, — отчеканила она, — но о любви ко мне пусть никогда ни слова не сорвется с ваших уст!
— Гвен…
— Вы только что собирались венчаться с Евой! Я видела это собственными глазами.
Генри смутился.
— Поверь, тому были веские причины. Ты пропала и, я думал, навсегда уехала в другую страну. А Ева… она оказалась в непростой ситуации. Она беременна. Она страшно страдала по мужу, пока не узнала об этом. Ведь Саймона мы все считали погибшим. Ты умная женщина и понимаешь, какие последствия могли быть в свете, узнай кто-то об ее положении.
Гвен изумленно уставилась на него.
— Я не питаю к Еве никаких чувств. Как и она ко мне. Да, я согласился на этот брак. По двум причинам. Первая — я хотел помочь бедной девочке и ее отцу, своему лучшему другу, избежать скандала. Вторая — я хотел забыть тебя. И эта причина, поверь, была очень веская.