Рискованный маскарад, или Все его маски
Шрифт:
— Прошу тебя, сохраняй хладнокровие. Ради детей и меня.
— Ты и сама расстроена.
— Я уверена, нам уступят наше место, и нам не придется ссориться. Ведь у нас двое детей и, если эти люди достаточно хорошо воспитаны, они с готовностью поищут другой укромный уголок.
— Они могут сказать, что приехали сюда первыми, — с сомнением в голосе ответил Саймон. — Смотри, у того мужчины внизу слишком угрожающая поза. Не похоже, что он окажется таким уж покладистым. Ничего, я с ним разберусь.
— Только
Песик подбежал к Еве и начал прыгать у ее ног, весело виляя хвостом.
— Кажется, я догадался, откуда он взялся! — сказал Саймон, и широкая улыбка озарила его лицо. Он обернулся к сыну: — Филипп, здесь твоя крестная!
— Где, где? — завопил мальчуган, прыгая едва не выше своего роста.
— Там, внизу, под скалой. Сейчас мы спустимся к ней и ее мужу. Ева, смотри под ноги, осторожно, тропинка довольно крутая. Мэри, дайте мне Еву, я сам ее понесу. Филипп, не беги так, упадешь!
И все семейство двинулось вниз, к морю, навстречу старым друзьям…
***
Через полчаса они решили пройтись по пляжу. Горничная осталась с малюткой Евой под скалой, Филипп и Пум-Пуф бежали наперегонки прямо по кромке воды, а пары Беркширов и Мандервилей разделились: впереди шли Ева с Генри, позади — Саймон с Гвен.
— Рад за тебя и Генри, — сказал Саймон.
— Ты о чем?
— О вашем положении, прекрасная виконтесса.
— Господи, не успела я сказать Еве, а она уже успела тебе сообщить?
— У нее нет от меня тайн, — гордо произнес Саймон. — А такую прекрасную новость она тем более не могла носить в себе долго.
— Как женщине жить без тайн? Это неинтересно! — с лукавой усмешкой протянула Гвен.
— Ты хочешь сказать, что у тебя они есть?
— Что ты! И захотела бы — не смогла бы их иметь. Генри такой проницательный! Видит меня насквозь.
— Не верится. Он так в тебя влюблен, а влюбленные мужчины обычно слепы и беспомощны, как новорожденные котята.
— Генри не такой. Он любит меня, но знает мои недостатки и слабости.
— Помнится, их у тебя было немало, — слегка уколол ее Саймон.
Она надулась:
— Можно подумать, ты всегда был столь безупречен, граф Беркшир! Знали бы в палате Лордов, где ты с таким высокомерным видом заседаешь, твое бурное прошлое!
Саймон рассмеялся:
— Гвен, да там все такие! Большая разбойничья шайка, только члены ее в напудренных париках и увешаны золотыми цепями. Атаман Джек Гром и его бандиты были невинными детьми по сравнению с этими лордами.
— Слава Богу, мой муж избавлен от необходимости принимать участие в этих заседаниях.
— Я тоже появляюсь там не часто, — хмыкнул Саймон. — Меня бесят эти чванливые рожи и пустые разглогольствования.
— Генри
— Да, купил. Естественно, официально я не владелец: аристократ, занимающийся торговлей — это неприемлемо. А что касается того, что я собираюсь уйти в плавание… Может быть. Я очень люблю море. Благодаря тебе, кстати.
— Что значит — благодаря мне? — удивилась Гвен.
— Я бы не узнал, что это значит — плавать в открытом море, чтобы соленый ветер бил в лицо, если б ты меня в свое время кое-куда не отправила.
— Не вспоминай, прошу тебя!
— Я не в укор тебе. Прости. Так вот, море — моя страсть. Вторая, после Евы и детей, конечно. И я бы хотел вновь оказаться на палубе корабля, командовать судном.
— А что на это говорит Ева?
— Она не хочет, конечно. Пытаюсь ее убедить.
— Я бы на ее месте ни за что тебе не позволила. Еще чего не хватало — ты будешь плавать неизвестно где, а жена за тебя волнуйся!
— Не вздумай, Гвен, настраивать Еву против, — посуровел Саймон.
— Как же иначе? Я как-никак ее родственница. Я обязана наставлять ее и давать ей советы.
— Ты, наверное, уже забыла, чем обернулись в свое время твои советы и вмешательство в жизнь моей жены?
Но на этот раз Гвен не обиделась, как он ожидал. Наоборот, она лучезарно улыбнулась.
— Ладно. Может, я и не буду вмешиваться. Если мы договоримся.
— О чем? — спросил Саймон, чувствуя подвох.
— Тридцать процентов от твоей прибыли в торговых делах — и я не стану настраивать Еву против твоей мечты.
— А у тебя губа не дура, как говорят в Ист-Энде, — засмеялся он.
— Ну, хорошо, пусть будет двадцать пять, — не сдавалась Гвен. — За это я обещаю тебе даже больше: я поговорю с Евой, убежу ее, чтобы она позволила тебе выйти в море.
— Гвен, Гвен! Ты все такая же. Выгоду не упустишь. А если я, в свою очередь, поговорю с Генри и расскажу ему о твоем маленьком шантаже?
— В таком случае моря тебе не видать как своих ушей! — заявила она.
— Ну ладно. Десять процентов. Хватит с тебя.
— Двадцать!
— Десять.
— Пятнадцать!
— Гвен! Имей совесть.
— Пятнадцать — и точка! — настаивала она.
— Зачем тебе столько? Муж что, тебе в чем-то отказывает?
— Не твое дело. Лишние деньги еще никому не помешали.
— И как же ты собираешься скрывать от своего проницательного Генри, что получаешь их от меня? Если он узнает, может неправильно истолковать это.
Гвен таинственно улыбнулась.
— Не волнуйся, он ни о чем не догадается.
— Ладно, — сдался Саймон, — будет тебе пятнадцать процентов.