Рисующий светом
Шрифт:
— Отец ваш отводит от себя подозрения, — не унималась Дженни, — он знает, что что-то будет на заседании. Он уверен, что ему лучше исчезнуть из города!
Снова подошли люди. Дженни теребила завязку на бледно-синем платье, с трудом сдерживая подступившую панику. Но вот двери распахнулись, и все начали входить в лекторий. Лорд Лукас усадил Дженнифер в первом ряду, рядом со своим приятелем, лица и имени которого она не запомнила от волнения, и ушёл в комнату за кафедрой, где его ждали представители сообщества любителей фотографии. Черновики его доклада давно
Вот лорд Лукас вышел к кафедре и положил перед собой бумаги. Рядом на столики лакеи сложили альбомы, которые он планировал пустить по кругу, чтобы все интересующиеся могли убедиться, что фотографии в альбомах совершенно одинаковые. Когда он начал говорить, в зале стоял шум, но постепенно голоса смолкали, и вскоре наступила такая тишина, что Дженни слышала свое дыхание. Лорд Лукас говорил совершенно спокойно, лицо его не выражало эмоций, будто он докладывал не о прорыве в науке, а о погоде на завтра. Синие глаза иногда останавливались на Дженнифер, будто в ней он черпал вдохновение для продолжения утомительной речи.
Вот подошли лакеи и стали разносить альбомы. Зашелестели страницы, а лорд Лукас рассказывал о формулах, которые он применял для изобретения фиксации изображений на бумаге. Он записывал их на доске мелом, и мел скрипел, а люди смотрели затаив дыхание, уже забыв, что докладчику слишком мало лет, чтобы быть великим изобретателем. Ведь и Ньютону было 23 года, когда тот делал свои открытия. Альбомы переходили из рук в руки, и раздававлись тихие голоса, когда слушатели сравнивали между собой фотоснимки.
Тишина прерывалась только шелестом страниц.
И в этой тишине грянул выстрел.
Лорд Лукас схватился за грудь и упал, даже не вскрикнув. Зато дико закричала Дженнифер, которая бросилась к нему, рухнула на колени, и отняла его руку от раны, из которой хлестала кровь. Дженни задыхалась, понимая, что то, что задумал граф Вортон свершилось. Лукас убит, а она сама беззащитна. Руки её были в крови, платье тоже в тёмных алых пятнах, а глаза лорда Лукаса закрылись, и Дженнифер казалось, что это навсегда. Она схватилась за него, стала трясти, что-то крича в панике, но тут её оттащили, не пуская к мужу, который все так же лежал на полу, одной рукой сжимая кусок мела. Зрители говорили все разом, кто-то плакал, кто-то кричал, в зале слышались звуки драки.
— Пустите меня! К нему! — кричала Дженнифер, размахивая окровавленными руками.
Но лакеи держали её крепко, и она могла только смотреть, как кровь лорда Лукаса разливается по полу, пропитывает его одежду, и покрывает все вокруг. Ещё миг, и он утонет в крови!
Тут появился доктор, а следом за ним носилки, на которые положили раненого, а потом водрузили на стол, который покрыли белыми простынями.
— Прошу всех покинуть лекторий! — крикнул доктор, и люди потянулись к выходу.
Доктор достал инструменты, и последнее, что видела Дженни, которую буквально вытащили
— Он будет жить, будет! — услышала Дженни знакомый голос.
Сэр Алекс стоял рядом, бледный, с трясущимися губами. Дженни бросилась в его объятья и разрыдалась, чувствуя поддержку человека, которому Лукас был совсем не безразличен.
— Убийца! Убийца! — кричал кто-то, и она была вынуждена поднять голову.
Люди окружили человека, пытавшегося вырваться из чужих рук. Дженнифер бросилась вперед, чтобы посмотреть, что за человек пытался убить её мужа. Тут зашли полицейские, толпа всколыхнулась, и Дженни увидела его лицо. На неё смотрел мистер Нилсен собственной персоной.
— Я так этого не оставлю! — крикнул он, заметив её в толпе, — Вы увидите, Гортензия будет отомщена! Правосудие свершится!
— Свершится, свершится, — ответили ему.
Кто-то отдал полицейским пистолет, из которого стрелял мистер Нилсен. Руки его связали за спиной, и Дженни смотрела, как его уводят из залы.
Она была совершенно права. Граф Вортон не просто так уехал из Лондона. Это он вложил оружие в руки этого безумного человека. Оружие, чтобы убить собственного сына.
Глава 40
Где Дженнифер видит, как сбываются мечты
Солнце, казалось, было просеяно сквозь сито. Нежаркое, теплое, ласковое, оно бросало свои лучи на мощеную улицу, по которой они шли. Лето клонилось к осени, но за последнее время Дженни не помнила ни одного дождя. Париж был настолько прекрасен, что она никак не могла поверить, что все же попала сюда.
— Мне кажется, это здесь, — лорд Лукас прочитал адрес на углу дома, — либо я ошибаюсь и тогда мы заблудились.
Дженнифер взглянула на него.
Он был еще слишком худ и бледен, но жизнь вернулась в его тело, что по ее мнению было каким-то чудом. Когда он истекал кровью в Лондонском лектории, ей казалось, что ничего уже не вернуть назад. Доктор не подпускал её к мужу, и Дженни была уверена, что Лукас умер. Но потом сэр Алекс каким-то образом заставил доктора и его ассистентов пропустить Дженни, и она увидела, что глаза лорда Лукаса раскрыты. Синий взгляд казался черным, но он посмотрел на неё и вымученно улыбнулся.
С той секунды началось долгое и страшное время, когда Дженнифер боялась каждого шороха. Она преданно ухаживала за мужем, но сил её было недостаточно. От морального перенапряжения с ней стали случаться истерики, она могла плакать целыми днями, и доктор приказал ей спать ночами, если она хочет выжить ради своего мужа.
Сэр Алекс, видя её полную беспомощность, сам занялся организанизацией лечения своего ученика, а потом появился и мистер Эриксен, и оба они посменно командовали врачами и сиделками. Дженни могла спать как можно больше, как ей советовал доктор, но случилось то, что должно было случиться. От бесконечного нервного напряжения она потеряла ребёнка и сама долгое время с трудом могла встать с постели.