Роберт Маккаммон. Рассказы
Шрифт:
Во всяком случае, шум из кафе, должно быть, спугнул призраков, потому что их голоса начали отдаляться, пока совсем не затихли. Теперь плакали только живые. Затем Грейси вскрикнула так, что у здания чуть не снесло крышу: старый фермер, одиноко сидевший за столиком над нетронутой чашкой кофе, вдруг встал и испарился. Никто не знал его, но, наверное, все подумали, что он просто не местный. Похоже, некоторых призраков уже трудно было отличить от живых людей.
Время шло. Казалось, никто не хотел возвращаться в свои дома, полные призраков. К нашему столику подошли Джек и Сара Келтоны; посидев с нами пару минут, они рассказали, что электричества до сих пор нет, и, судя по разговорам,
Не знаю, сколько чашек кофе выпили мы с Верой. Бен-младший всерьез занялся картофельными чипсами, а ест он всегда с аппетитом. Как бы то ни было, толпа начала потихоньку расходиться, люди решили вернуться домой и лечь спать — если они, конечно, смогут уснуть. Когда до начала шоу Джонни Карсона оставалось несколько минут, я оплатил счет и повел Веру и Бена-младшего в парикмахерскую на этой же улице.
Там уже собрались постоянные клиенты, и чугунная печь была горячо натоплена. Телевизор был включен, до начала шоу оставалось около десяти минут. Мы взяли стулья и сели рядом с Филом и Глорией Лейни. Люк Макгир с женой и двумя детьми тоже были здесь, как и Труманы, и Кейны — Сэмми и Бет. Клайд подготовил шесть упаковок «Будвайзера», но никто из нас не хотел пить.
Шоу началось, вышел Джонни Карсон — на этот раз совершенно серьезный, даже не улыбнулся — и начал показывать старые фотографии Томаса Эдисона. Первым вышел автор биографии Эдисона, затем — Микки Руни, который когда-то сыграл молодого Эдисона в фильме. Следующим гостем был мужчина, который рассказывал о призраках, распространившихся по всему миру: он сказал, что они появляются везде, от Сахары до Северного полюса. Думаю, это был какой-то эксперт, но не знаю, в какой именно области. Пока шла беседа, предваряющая появление самого Эдисона, я думал о поцарапанном столике. Что оставило эту царапину? Лезвие топора викинга? Нет, не может быть! Призраки — это ведь просто картинки, застывшие в воздухе. Они не реальны. Но я вспомнил о перевернутом микроавтобусе, который мы видели по пути в город, и о боевом кличе индейцев, доносившемся из леса.
Я вспомнил слова Клайда: «Как ты думаешь, что было бы, если бы все умершие люди со всего мира вернулись на землю?»
Призраки всех когда-либо умерших людей — это одно. Но что, если… У меня перехватило дыхание при одной мысли об этом. Что, если все люди, когда-либо умершие в этом мире, на самом деле вернулись? Они пришли в виде призраков, но… что, если они не всегда останутся призраками? Может быть, это смерть наоборот. Может быть, некоторые призраки уже начали мало-помалу приобретать плотность. Становятся реальными, как острие топора. Реальными, как индейцы, которые вытащили кого-то из микроавтобуса, и…
Я потряс головой, пытаясь избавиться от этих мыслей. Призраки — это всего лишь призраки. Правда же?
Момент настал.
Свет в студии приглушили — наверное, чтобы не напугать Эдисона. Затем гости хором начали скандировать его имя, но Джонни Карсон попросил публику вести себя тише. Зрители продолжали звать Эдисона, просили его присоединиться к ним, но место рядом с Джонни по-прежнему пустовало. Так продолжалось какое-то время,
— Я возьму пива, — сказал Люк и протянул руку к бутылке.
Но он так до неё и не дотронулся. Потому что все мы разом ахнули. На пустом кресле возле Джонни Карсона начала проявляться тень. Некоторые зрители начали переговариваться, но Джонни заставил их замолчать. Тень приобретала очертания человека: седовласый мужчина с грустным лицом, одетый в помятый белый костюм, который выглядел так, будто человек проспал в нем какое-то время. Фигура проявлялась все четче, и разрази меня гром, если это был не человек, изображенный на пожелтевших фотографиях.
— На нем одежда, — скрипучим голосом произнес Люк. — Как призраки носят одежду?
— Т-с-с! — шикнул на него Фил, придвигаясь ближе к экрану.
Клайд прибавил звук. В кресле на шоу Карсона сидел Томас Эдисон собственной персоной. Несмотря на полумрак, он моргал, будто свет раздражал его глаза. Он дрожал. Джонни тоже дрожал, как и все остальные в студии. Томас Эдисон был похож на чьего-то старенького, хрупкого, испуганного дедушку.
— Здравствуйте, мистер Эдисон, — сказал, наконец, Джонни. Слова давались ему с трудом, будто у него в горле застряла куриная кость. — Могу… могу я звать вас просто Том?
Эдисон ничего не ответил. Он просто дрожал и тяжело дышал, он был в ужасе.
— Страх перед аудиторией, — сказал Берт. — Со мной такое однажды было, когда я выступал с речью в клубе Сивитан [18] .
— Том? — продолжал Джонни Карсон. — Вы знаете, кто я?
Эдисон затряс головой, его остекленевшие глаза заблестели.
— Мистер Эдисон, — сказала Ширли. — Мы все здесь — ваши друзья.
Эдисон негромко застонал, и Ширли немного отодвинулась от него.
18
Civitan International — объединение некоммерческих волонтерских организаций (клубов), основанное в 1917 году в Бирмингеме, штат Алабама.
— Том? — Джонни попробовал ещё раз. — Откуда вы?
— Я не… — Эдисон заговорил, но его голос был больше похож на шорох. — Я не… — он огляделся вокруг, пытаясь подобрать нужные слова. — Я не… из этих мест, — он покосился на зрителей. — Мне… здесь не нравится.
— Мы все вас любим, — сказала ему Ширли. — Расскажите нам о вашем путешествии, что вы видели в других…
Но в следующее мгновение сам ад сошел на землю.
Кто-то из зрителей сделал снимок. Послышался щелчок, и в глазах Эдисона отразилась яркая вспышка лампочки. За ней последовала вторая, третья. Джонни Карсон вскочил и закричал:
— Никаких снимков! Я сказал, никаких снимков! Заберите у них камеры, кто-нибудь!
Внезапно зажглись огни в студии. Это было действительно неожиданно. Том Эдисон подскочил в кресле. Зрители ринулись к сцене, а Джонни Карсон кричал, чтобы все оставались на своих местах, но его практически не было слышно во всеобщем гвалте. Снова засверкали вспышки фотоаппаратов: наверное, кто-то из журналистов тайком проник в студию, несмотря на запрет. Вспышки светили прямо в лицо Эдисону, и — как гром среди ясного неба: он протянул руку, схватил с колен Ширли её хрустальный шар и бросил его прямо в направленную на него телекамеру. Камера разбилась, по всему экрану пошли зигзаги трещин. Другая телекамера запечатлела, как Эдисон вскочил, закричал что есть силы и растворился в голубоватой дымке.