Робин Уильямс. Грустный комик, который заставил мир смеяться

Ицкофф Дэйв

Сан-Франциско раньше был городом комедий, и сейчас он снова обретал этот статус. В 1950-1960-х годах он был знаменит своими ночными клубами, такими как «Hungry I», где Морт Саль и Билл Косби встречались со своими поклонниками, «Ann’s 440 Club», где беспечный Ленни Брюс превратился в совершенно непредсказуемого человека, и «Jazz Workshop», где Брюса арестовали за оскорбление, которое местная газета могла только назвать как «слово из десяти букв». Теперь, когда по городу прокатилась волна обновления, он был готов принимать свежие лица и новые тусовки. Всего за шесть месяцев один исполнитель, кажется, точно нашел свое место.

Робин стал появляться в Savoy-Tivoli и Old Spaghetti Factory – кабаре в Норт-Бич,

ставших магнитом для битников 50-х, а теперь предлагающих свои площади для выступления разных импровизационных трупп, например Spaghetti Jam. Деби Дерст, молодая артистка, выступавшая вместе с группой, однажды увидев Робина, ушла с выступления под впечатлением, полная зависти и мотивации на развитие. «От него захватывает дыхание, – говорила она. – Я понимала, что этот парень не просто импровизирует, это результат долгой работы. У него был голос. И дикция. Он мог изобразить любого персонажа, просто на пустом месте. Это выглядело так: ”Ерунда! А, сейчас я выйду и покажу им всем“. Но выступать вместе с ним – это нечто».

Во время одного из выступлений Spaghetti Jam в Savoy-Tivoli директор группы Джон Эльк поставил Дерст в пару к Робину, потому что у них в репертуаре были высокие, похожие на детские голоса. «Он нас взял обоих за руки и повел на сцену, – вспоминала Деби. Повернулся и ушел, а я посмотрела на Робина, словно сказав: «Ну вот. Полная свобода действий».

Другие новички считали его мастерство пугающим. «Когда я импровизировал с ним первый раз, то не мог за ним угнаться», – рассказывал Марк Пита, впервые повстречавший Робина в Spaghetti Jam. «Я был его зрителем, но на сцене. Неловкая ситуация. А еще он потел и от него воняло. Поэтому я хотел сбежать со сцены по двум причинам: первая – вонь, вторая – я не справлялся».

Когда Дерст узнала, что Робин учился в Джульярдской школе, тот буквально вырос в ее глазах. «Я подумала, что это словно сказать, что учился с Богом или что-то вроде того». Но его первоклассное образование или состояние родителей не отдаляло Робина от остальных членов группы. «Все дело было в том, кто купит пиво в Samoy после выступления», – рассказывала Дерст, добавляя, что этим человеком никогда не был Робин. «У него была одна пара одна пара трусов, две пары брюк. И он постоянно занимал деньги, потому что не любил брать их с собой. Всегда было так: ”У меня есть доллар пятьдесят. Я закажу пива. Нет денег, не страшно“. У нас впереди были целые жизни».

Параллельно Робин часто появлялся в Other Caf'e, помещении на первом этаже, одновременно являющемся аптекой на углу дома в викторианском стиле, здесь он выступал в составе импровизационной группы Papaya Juice. Эта группа начала с выступления в местных колледжах и старалась появляться со своим шоу на любой площадке, где можно было собрать народ. «Мы просто хотели играть, практиковать, говорить, – рассказывал один из членов группы Тони ДеПол. – Однажды мы договорились выступать в YMCA, ИМКА (от англ. Young Men’s Christian Association – «Юношеская христианская ассоциация») практически бесплатно. Когда мы там оказались, то вокруг были только китайцы, не понимавшие по-английски, поэтому про импровизацию не могло идти речи. Робин забегал по комнате, издавая смешные звуки и голоса, и им это понравилось. Так продолжалось минут 15, затем мы ушли». В следующий раз, рассказывал ДеПол, группа выступала в офисе транспортного отдела, «потому что там люди стоят в очереди и перед ними можно рассказывать шутки. Тогда мы еще только учились».

Дана Карви, в то время студент Государственного Университета Сан-Франциско, давно тайно мечтал стать комиком, но был для этого чересчур замкнутым. И вдруг он увидел сольное выступление Робина в кафе Berkeley в комедийном шоу «La Salamandra». «Парень взорвал эту комнату, это был Робин, – вспоминает

Карви. – Это было настолько легко, я никогда не видел ничего подобного. Ему не надо было что-то делать с голосом, и у него был похожий на британский акцент. К тому же, оказалось, что он был очень застенчивым и стеснительным, пока не начал выступать».

«Народ рассказывал, что Робин может справиться со всем, – говорил Карви. – Во время импровизации он будто дотронулся до женской груди и мило сказал: ”Ой, сиськи“. Это была его взрывная шутка. Но за сценой, в маленькой компании, Робин очень стеснялся и сидел молча. Одна его сторона – монстр на сцене, а вторая – невероятно неловкий. Харизма Робина проистекала из борьбы этих двух сторон».

Комики из Сан-Франциско выступали в Boarding House, музыкальном клубе в Ноб Хилл, чей владелец Дэвид Аллен разрешил Робину выступить на разогреве у рок-группы, а еще на известных стендап-площадках, например Punch Line, открытой Билли Грэмом в финансовом районе. В Открытом театре на улице Клемент, где любили выступать фокусники, жонглеры и танцовщицы, Робин выступал на разогреве комедийной рок-группы Rick and Ruby.

Но для истинно осведомленных, несущих шутки в массы людей, настоящим домом и пристанищем был клуб «Holy City Zoo» – единственная, любимая, достойная, обжитая, заляпанная пивом вонючая дыра.

Замкнутое пространство площадью десять на сто футов с заявленным количеством посадочных мест семьдесят восемь обычно вмещала в себя в два-три раза больше людей. Эта деревянная постройка получила свое название благодаря найденной в маленьком городке под названием Холи Сити в горах Санта Круз табличке. Когда-то в клубе исполнялась джазовая и народная музыка, теперь же здесь проходили комедийные вечера. Джон Канту, ставивший ночные представления с открытым микрофоном и постепенно захвативший все остальное время, во время Вьетнамской войны служил в армии, поэтому он достаточно тупо, но с энтузиазмом продвигал свое шоу: когда ему надо было собрать зрителей, он шел по улице Клемент и кричал: «Комедия! Комедия! Комедия!»

Исключительно от предпочтений Канту зависело, кто получит лучшее время для выступления, но практически всем, кто хотел выступить, он предоставлял такую возможность. «Если вы зарегистрировались до 8:30, то точно выступите, – рассказывал комик и ведущий шоу Дон Стивенс. – Может, в час тридцать ночи и только перед официантами, но вы точно сможете выступить».

Однажды часов до двух ночи Робин перед восторженной публикой обменивался на сцене колкостями с неуклюжим бывшим военным медиком Майклом Притчардом, а одинокий комик все это время стоял наготове. Так как время для выступления было ему гарантировано, Стивенс спросил, хочет ли он еще пойти на сцену? Комик ответил да, видя эту огромную толпу зрителей. «Я буквально прогнал Робина Уильямса и Майкла При-тчарда со сцены. Они ушли, а парень вышел выступать перед спинами расходящейся толпы. После я пошел извиниться перед Робином, что таковы правила. Он не обиделся».

Здесь, как и в остальных клубах, где он выступал, Робин стал местной знаменитостью, которого можно было ждать часами, лишь бы только он появился. Его сценки всегда были импровизированными и всегда разными, и только те, кто близко с ним работал, знали, что его основной дар был в том, что это была не импровизация, а лишь тщательно подготовленная видимость импровизации.

«У Робина была сотня разных сценок в отличие от всех нас, у которых был один образ, с которым мы и выступали, – рассказывал Тони ДеПол. – Затем он начинал импровизировать и сбивался, а пока зрители продолжали смеяться, он все не останавливался. Как только дело стопорилось, он переходил на шутку под номером три, номер четыре и так далее. Так он постоянно выстраивал свое выступление».