Родимое пятно. Частный случай
Шрифт:
Александр Андреевич Першанин, 30 лет.
Следователь прокуратуры.
Вертолет с надсадным треском взмыл вверх и скрылся за скальным гребнем.
Собаки с минуту лаяли ему вслед, потом улеглись в траву, с неудовольствием поглядывая на меня, чужака, свалившегося с неба.
Солнце уже поднялось над горами, но трава еще была мокрой, а внизу, в ущелье, лежали клочья ночного тумана. Шагая по сочной траве высокогорного луга, я на какое-то время забыл, кто я и зачем я здесь, и, когда ко мне неуверенной походкой подошел
— Свечкин, — представился лейтенант. — Василий Семенович.
Покручивая в руках новенькую фуражку с блестящей на солнце кокардой, он коротко сообщил о случившемся. Сегодня около двух часов ночи обнаружен труп мужчины с пулевым ранением в области сердца. Ружье принадлежит хозяину коша — чабану Арсену Юсуфовичу Кусейнаеву.
Прочую информацию, сообщенную Свечкиным, я решительно отверг — пока необходимо сосредоточить внимание на главном.
Мы прошли мимо деревянного домишка с низкой крышей, дверь была распахнута настежь, на пороге валялся прокопченный чайник без ручки. Во дворике, обнесенном символической оградой из неошкуренных жердей, стоял, сложив на груди руки, небритый мужчина и отрешенно смотрел на скальный гребень, за которым скрылся вертолет. На нас он не обратил ни малейшего внимания.
— Арсен Кусейнаев, — понизив голос, сказал Свечкин. — Очень уж переживает… друзьями они были.
Недалеко от чабанского коша на ровной каменистой площадке стояла красная польская палатка. Возле нее пожилой мужчина, похожий на чудака-профессора, каких изображали в старых кинофильмах, и темноволосая девушка в белой кофточке вытряхивали спальный мешок.
— Бояров, поэт из Москвы, с дочерью, — пояснил лейтенант. — * Собственно говоря, эти трое были свидетелями, хотя какие там свидетели — услыхали выстрел, и все…
— Самоубийство?
— Мне кажется, что… нет, трудно что-то определенное сказать. — Свечкин приосанился, нахмурил лоб. — Ружье, в общем-то, короткое, так что в самый раз…
— Мне кажется, у вас сложилось определенное мнение, поделитесь…
— Нет, н-ничего такого… — Свечкин виновато развел руками. — Не сложилось пока мнение.
Василия Семеновича я видел впервые, но мог бы сказать о нем многое. Откуда взялось это знание, объяснить трудно — то ли от взгляда, осторожного, испытывающего, то ли от нелепой привычки кивать во время разговора. Во всяком случае, лейтенант мне все меньше нравился. Скорее всего он из тех людей, что в присутствии начальства преследуют единственную цель — произвести благоприятное впечатление.
— Теперь сюда, Александр Андреевич… — Свечкин пропустил меня вперед, и мы стали спускаться по узкой тропе к рыжим, изъеденным временем скалам.
Справа возле кустов барбариса поблескивал лаком новенький «уазик» оперативной группы, чуть поодаль стояла еще одна машина — светло-серые «Жигули».
— Приветствую работников следствия, — из-за скалы, отряхивая джинсы, вышел Юра Шутков.
— Надо полагать, работники уголовного розыска свою работу провели, как всегда, с блеском.
— Будем стараться, — Юра закурил, щелкнув зажигалкой.
Молча подошли к месту происшествия. Тело лежало недалеко от края пропасти, подмяв упругие ветви кустарника.
Тимур
Темные широко открытые глаза погибшего неподвижно смотрели в небо, по виску медленно ползла божья коровка. На оранжевой пуховке в области сердца был явный след выстрела в упор.
— Салеев стоял во-он там. — Юра показал рукой на довольно крутой склон, поросший пучками длинной травы. — Там тропа, видишь? Ведет прямо к кошу. После выстрела скатился сюда. Кустарник задержал, а то бы свалился в пропасть. Ружье осталось на тропе, вот что удивительно…
Я сделал вид, что поглощен осмотром и не слушаю. Юра хороший парень и работник толковый, но слишком уж разговорчивый. По этой причине работать я с ним не люблю. Место происшествия предпочитаю осматривать в спокойной обстановке и, главное, — не спеша. Неосторожное слово, даже взгляд сбивают с мысли.
Склон, тропу можно будет обследовать потом, метр за метром, а сейчас очень важно запечатлеть общую картину, чтоб впоследствии без труда восстановить в памяти.
— Не смею утверждать, — кашлянул медэксперт, стягивая резиновые перчатки. — Но похоже на самоубийство. Официальное заключение представлю.
— Да-да, конечно, — сказал я, рассматривая ружье. — Серьезное оружие. Известная западная фирма, два нарезных ствола — по нынешним временам большая редкость.
— Значит, ты остаешься, — сказал Юра, когда тело, уложив на носилки, понесли к машине. — Местечко, кстати, тут неплохое, в ущелье — нарзан… — Он почесал переносицу и поморщился, отвернувшись. — Не нравится мне этот случай, на Агату Кристи смахивает. Я говорил с этим… Арсеном, Бояровыми… тут все непросто. Да, совет — повнимательнее отнесись к девушке, а то у меня с ней нелепый разговор получился. Я сейчас еду в город, постараюсь выяснить все о Тимуре Салееве. Арсен сказал, что якобы работал Тимур в торговле, но где, кем, непонятно.
— Не знает, где работал его друг?
— Кто тебе сказал, что они были друзьями?
— Овечкин поведал.
— А… ну-ну! — Юра усмехнулся, расстегнул куртку. — Жарковато становится. Вот чего бы я хотел — отдохнуть здесь недельку. Горы! У Рериха есть картина, так и называется — «Горы».
— Чья там машина стоит?
— Тимура. Лихой парень был. Тут дорога — жуть! Наш шофер, ты знаешь, старый волк, чего только в горах не повидал… Так вот он заявил, что больше сюда не поедет. Пожить, говорит, еще хочется.
— Думаешь, Тимур не из тех, кто стреляется по ночам?
— Уверен! Чистейшей воды убийство. — Юра достал из кармана ключи от машины, сцепленные брелоком в виде подковки. — Держи… Ну, ни пуха тебе'.
Мы попрощались, и «уазик» умчал, подпрыгивая на ухабах, в ущелье.
Оставшись один, я еще раз внимательно осмотрел примятую траву и поднялся по тропе к кошу. Предстояло провести официальный допрос свидетелей.
Арсен отвечал на вопросы обстоятельно, стараясь быть точным. Мне нравилась его серьезность. Временами он задумывался, глядя вдаль. Его угрюмый равнодушный взгляд невольно наталкивал на мысль о том, что этот горец знает о жизни нечто такое, до чего просвещенное человечество средь тьмы забот и суеты не скоро додумается. Что ж, может быть…