Родишь мне сына
Шрифт:
Я часто себя винила за это — что неспособна дать им многого. Дать такого, что дают другие матери. И если бы была возможность вернуться в тот вечер, когда я вылезла на крышу посмотреть на северное сияние... Я бы не вылезла на крышу. Не покинула бы спальню. Не послушала бы сестру. И уцелела бы.
Но тогда я думаю о том, что не останься я слепой — не было бы обмана, не было бы Марата. Не было бы ничего из того, что я имею.
А зрение можно вернуть. По
Время пришло. Случился прорыв. И те, кто раньше был обречен, вдруг получили шанс. Внезапно обрели надежду. И среди них была я — лежала в операционной, засыпая от наркоза.
— Я отключаюсь... — сказала я вполголоса. — Я засыпаю. И боюсь, что больше не проснусь.
— Не бойся, малыш. Они говорят, что шансы высоки. Вероятность ошибки минимальна. Уже много людей вернули себе прежние силы. Настал и твой черед увидеть мир в привычных красках. Увидеть меня. Увидеть детей. Увидеть Марлу.
— Марла, — дернулась я. — Ты не забыл покормить Марлу?
— Нет, не забыл. С ней все хорошо, — успокоил меня Марат. И я почувствовала, как немеет все во рту. Я переставала говорить. Язык уже не слушался. Я и раньше видела лишь тьму. А теперь я просто засыпала. — Врачи сказали, операция продлится долго. До шести часов. Но для тебя это будут секунды. Ты не успеешь заснуть, как сразу же проснешься. И сама увидишь результаты.
Это было последнее, что я разобрала.
Наркоз меня вырубил. Я видела сон. Совсем недолгий. В этом сне я видела нас — всех четверых. И Марлу. Был погожий весенний денек, мы играли на траве. Гоняли мяч, толкались и визжали, словно дети. Было очень весело, забавно. Я видела только ноги — смотрела на мяч и на кроссовки. Видела свои ноги. Ноги Марата. Ноги девчонок. Но не лица.
А потом появилась Марла и украла мяч. Она унесла его куда-то. Я хотела поднять голову, чтобы осмотреться. Чтобы увидеть наконец их лица — посмотреть на них и понять, как выглядит на самом деле вся моя семья...
Голова с трудом, но поднялась. Такое чувство, будто она свинцовая и никогда не поднималась. Но хоть я это и сделала — било солнце. Такое яркое и белое. Я ничего не видела из-за него и невольно зажмурилась.
Затем приоткрыла глаза. Совсем чуть-чуть. Они мне что-то говорили. Я отчетливо слышала голоса. Мужской и два детских. Они все еще стояли рядом и ждали, пока я подниму ресницы и взгляну на них на всю ширину глаз.
Я щурилась, мне было больно. Зрачки резал яркий свет. Но мне удавалось с этим бороться. Сделав рывок, я их открыла полностью. И вокруг стояли силуэты.
Сперва
Они стали реальными.
Я больше не спала. Я просто видела их собственными глазами, как и много лет назад.
— Марат, — позвала я мужа. И почувствовала на руке его ладонь. Он был рядом. И более того — я его видела. Видела, как он тянет ко мне руку. От самого плеча. — Я тебя... — тянулась я к нему, — я тебя вижу. Это ты.
Он взял меня за руку и поцеловал в запястье.
— Да, малыш, — говорил он непривычно. Будто плакал. Со слезами на глазах при виде моих новых глаз. — Ты меня видишь. Это я.
Дверь скрипнула. Кто-то вошел. Я не могла сфокусироваться. Не могла управляться со зрением — разучилась. Столько времени глаза бездействовали. Теперь трудно было понять, что я что-то могу.
Ко мне в палату вошла пара ярких пятнышек.
Одинакового роста. Кто-то низенький и худенький. С черными волосами и чертами лица, как у меня самой было в детстве. Они были... так похожи на меня.
— Лиза? — протянула я руку к той, что была одета в розовое. — Ева? — рука переползла на плечико крохи в оранжевом. — Это правда вы? Я вас вижу... я вас вижу... о боже... я вас обеих вижу...
По щекам так и катились слезы. Из-за этого разглядывать их лица было трудно. Очень трудно. Но это лишь начало. У меня еще будет время научиться их рассматривать. Для тренировок будет весь остаток жизни.
— Мама... — сказала Ева. И тоже расплакалась.
Она упала на меня обеими ручками — просто ревела.
А Лиза прижалась и стала гладить меня по лысой, забинтованной голове.
Я их обеих обняла, по привычке втянула запах волос. Они пахли печеньем. Топленым молоком. Так бы и съела...
— Как себя чувствуешь? — спросил у меня Марат.
Такой красивый, привлекательный, родной. Мне нравилось то, как он выглядит теперь. Еще больше, чем когда я представляла. Он был лучше, чем в фантазиях. Определенно лучше.
— Чувствую себя прекрасно, — ответила, шмыгая носом. — Только плакать очень хочется. И голова болит. Как будто мячом получила в затылок. Я не падала с кровати, пока спала?
Он рассмеялся.
— Если все будет нормально, в пятницу тебя выпишут. И это хорошо.
— Почему? — спросила я банально. — Почему именно так?
— Потому что в пятницу над Питером будет красиво. Ожидают северное сияние... Хочешь посмотреть?