Родители. Я. Отношения

Барташевич Вероника

ДОЛЮБЛИВАНИЕ: оно приводит к тому, что ваш партнер не в силах принять столько любви к себе. И к вам, как зеркало, могут приходить партнеры, которые показывают вам вас же. Такие же супертеплые, от которых вам хочется убежать к холодному, ровно как и от вас, супертеплой (теплого), хочется сбежать и охладиться. Примите, что вашего родителя долюбили – и одного, и второго. И вполне возможно, если там не сложилось – кто-то даже перелюбил и спалил своим теплом, поэтому второй и ушел. А еще бывает так, что как раз ссоры случаются из-за суперхорошести. Люди внутри кричат: отодвинься, не нужно меня так сильно любить и все для меня делать, смотри, я не такая (не такой) уж и хорошая, покричи хотя бы для разнообразия,

не будь таким (такой) хорошим, мне нужны другие эмоции, брось меня, предай, измени, сделай как папа (или как мама), чтобы я убедилась (убедился), что все одинаковые и все так поступают, верни мне мое привычное состояние родительского домика, где я видела (видел) другое.

Пример 13. Родители стараются дать ребенку то, о чем сами мечтали в детстве

У девочки была плохая компания, ею практически не занимались, от этого она чего только ни вытворяла и попадала не в самые прекрасные ситуации. И когда выросла, девочка стала закрывать в своем ребенке все свои травмы. Меня не водили – я буду тебя занимать всеми обучениями, курсами, репетиторами. Мне не покупали – я буду тебе покупать. Меня пускали в плохие компании – ты туда ходить не будешь, я окружу тебя обществом, где этого нет.

Создавая такую клетку вокруг ребенка, нужно ждать, что ребенок захочет пробовать все запретное, а душевной близости так и не обретет с мамой. Мама создает заботу от травм, а ребенок не видит и не понимает этого, поэтому воспринимает заботу, отгораживание от разных комнат как запрет, воспринимая их как «ну ты, мама, и скучная, здесь же жизнь, нужно все попробовать».

Только мама уже заходила в плохие комнаты, а теперь желает ребенку только лучшего, а из-за стыда за те комнаты, в которые заходила, не в силах даже об этом говорить. Ее ориентир – это плохо, этого делать нельзя! То есть внутренний ребенок мамы до сих пор травматик и живет состоянием боли, травмы, нехватки, отсутствием безопасности, защиты, поддержки. Поверьте, это тоже вид зависимости, ровно как наркомания, воровство, алкоголизм и прочие – когда нами правим не мы, а чувство травм, обид заставляет сражаться с прошлым и закрывать это через своих детей. Такой человек делится своей болью через сливание. Например, в партнерстве, партнер может зарабатывать, а женщина тратить, сливать – таким образом внутренний голос кричит: мне там не дали, значит ты обязан возместить мне все то, чего я не получила от папы и от мамы, значит дай мне и нашему ребенку. Или женщина сама одержима работой, чтобы заработать и додать, или одержима чем-то в ваш адрес – что равно ее боли и травме, которую она, ваша мама (либо ваш папа), пытается закрыть через вас, чтобы вы выросли «нормальной» («нормальным»)!

Я знаю много людей, которые в осознанном возрасте все равно требовали спасательства и дозаполнения чувств от своих родителей, требовали любого вида проявления внимания в свой адрес, исполняя не самые лучшие сценарии в виде алкоголизма, наркомании… Либо видели пример, как спасают не его, а его брата и сестру, и намеренно создавали проблемы в своей жизни, чтобы тоже получить то самое внимание, чтобы за них так же беспокоились, как за брата или сестру, чтобы тоже чувствовать любовь родителей. Даже сливали огромные суммы, не давали себе финансового роста, чтобы жить так же, как жили родители, с вечным ощущением нехватки, потому что, например, брата мама вечно финансово спасала, помогала, и «я тоже так хочу!».

Пример 14. Мама, твоя задача быть сексуальной, чтобы папа не ушел к другой

Разберем триггер мужчин – «сексуальную кошечку».

Вот ваш мужчина видит в семье абсолютно идеальную женщину: и работает, и готовит, и заботится. Что не так у них в отношениях с папой, почему они все-время ругаются? Либо —почему

папа ушел к другой?

В голове ребенка вопрос, ответа на него нет, и, вырастая, взрослый человек ищет ответы на травмы внутреннего ребенка. Они ругались из-за того, что мама пилила папе мозги. «Значит, я буду защищаться от этого, сразу затыкать свою женщину, чтобы не повторить это (потому что так я воспринял все в родительском домике на свой счет и посчитал, что именно поэтому там не сложилось, мама не умела просить)».

И если ваш мужчина воспринимает критику в свой адрес очень агрессивно, значит, его внутренний ребёнок защищается от травмы, которую обрел в детской жизни, в родительской семье, и не факт, что это именно его травма – бывает так, что действительно его, а бывает, что ребенок принимает отношения между двумя родителями на свой счет. «Папу пилили, он был несчастлив, значит, меня будут пилить, и я буду несчастлив. Поэтому защищаюсь, охраняю границы, чтобы не попасть в такую же историю как папа». А дети, как правило, все претензии, направленные в отношениях папы и мамы друг на друга, все их ссоры воспринимают на свой счет. И во взрослой жизни пытаются усовершенствоваться, чтобы это не прилетело в их адрес.

Далее, мама слишком хозяйственная, повернутая на приготовлении еды, на огороде или еще на чем-то – значит, маме чего-то не хватило, с ней что-то не так, поэтому папа пошел гулять. Мальчик делает вывод: маме не хватило сексуальности, женственности, игривости, поэтому я возьму именно такую, которая не похожа на маму, что бы я не ушел из системы, как папа, чтобы меня устраивала моя сексуальная жизнь с женщиной, здесь я должен чувствовать себя мужчиной.

Парадокс в том, что мужчина все равно возьмет сильную и будет сражаться с ней либо возьмет слабую и сделает своим бездействием из нее все равно сильную, чтобы отыграть родительский сценарий.

Это относится и к финансовой части – если мальчик воспринимал маму кормилицей, в ответе за финансы, значит, во взрослой жизни своим отсутствием действий он должен привести свою партнершу к тому, чтобы она зарабатывала и платила, как мама, за все.

Либо подсознание человека ищет привычную среду, где «папе так говорили и мне тоже должны так говорить».

В итоге он придет к точке отсутствия близости, потому что ломовая лошадь не в состоянии хотеть хоть чего-то, кроме как поспать в кровати, не говоря уж о чем-то сексуальном. Убегая от сценария, мы бежим в его реализацию. Человек, который требует от партнера проявления сексуальности, например, мужчина от женщины, сражается со своей мамой, которой кричит – нужно быть другой, не такой как ты есть, тебе не хватает женственности. И через маму он говорит это и своей женщине.

На самом деле, говоря об этом, человек знакомит вас со своим страхом: мне страшно, что ты потеряешь ко мне влечение, мне страшно, что ты станешь сильнее меня, не будешь мне подчиняться, как стала моя мама сильнее, чем мой папа. Мне страшно то, что мы перестанем быть близкими, через сексуальную связь. Мне страшно, что ты будешь только готовить и предъявлять претензии, станешь холодной, неженственной, как стала мама. А человек вовсе не понимает, почему мама стала такой, остаются лишь предположения, которые, как правило, далеки от истины.

Мужчина обязан себя чувствовать за главного хоть где-то, если не в беседе, то в сексуальном плане точно, либо в признании его мнения единственно верным. Самое интересное, что он хочет этого, но не в силах принять.

И стиль сексуальности, близости тоже напрямую зависит от того, как ребёнок воспринимал свою маму. То есть если ваши сексуальные отношения достаточно грубые, то партнер общается с вами на своём языке, на языке своей боли. Знайте, что все наше сексуальное проявление напрямую зависит от восприятия родительской системы.