Родительские дневники
Шрифт:
– Все у тебя будет, Маша: и песни, и куклы, и снег…
Было полное ощущение, что одна подруга утешает другую в кафе и обеим по 30 лет…
Или прыгают-прыгают по кровати, а потом вдруг задумаются о проблемах бытия.
– Маша, ты откуда родилась?
– Я… (подумав) из яйца…
– Из какого яйца – простого или морского?
– Из прочного!
Что имелось в виду – тайна.
Они звонили Кате в роддом. Говорят:
– Мама, а ребёныш уже вылез?
Они думают, что он может как-то родиться, оставшись при этом внутри… Наверное, залезает и вылезает, как кенгуренок из сумки.
Борьку девчонки восприняли как большую игрушку: тянули его за руки и ноги, трогали
– Снёт и снёт, – однажды возмущенно сказала Маша про Лиду, которая утром продолжала спать, пока сама Маша встала с восходом солнца и успела переделать кучу дел. Вот Борька первое время именно этим и занимался: «снёт и снёт». По сравнению с девчонками он на удивление спокойный ребенок.
С самого начала затея с третьим ребенком казалась мне исключительно привлекательным безумием. И я старался не думать, что придется заново проходить по той же лыжне: не спать ночами, учить Борьку ходить, говорить, кидать мячик. Но результат меня порадовал: наверное, чтобы понять, что такое дети, нужно быть родителем и девочек, и мальчика. Потому что Борька – совсем другой: упитанный, гораздо плотнее, крепче и сильнее Маши и Лиды, какими они были в его возрасте. Он с первого дня поднимает и поворачивает голову, а если его положить на живот, ползет, загребая ручками и ножками. Словом, я не разочарован результатом – наоборот, очарован.
Сил, правда, требуется теперь гораздо больше. Учусь их экономить – если нет никакого дела, впадаю в спящий режим, как компьютер: сплю в автобусах, иногда даже стоя. А вагон метро стал моей избой-читальней: где еще можно остаться наедине с книгой, как не здесь? Я все чаще соглашаюсь с кем-то сказанной фразой: «Счастье – это когда все дома и когда все спят».
Глава 3
Почему и зачем болеют родители
Мама: Родители болеют, чтобы отдохнуть. Мне скажут: говори за себя! Говорю: я болею, чтобы отдохнуть. То есть когда я понимаю, что жизнь в доме не остановится от того, что я полдня проваляюсь на диване с книжкой, а я вот-вот начну орать на всех уже совсем по любому поводу, я позволяю себе сказать фразу: «Я плохо себя чувствую, мне надо полежать». Оправдаюсь сразу: я делаю это крайне редко и никогда не применяю болезнь как форму наказания или сведения счетов.
Болезнь вообще, на мой взгляд, часто является для взрослых способом избежать чего-либо нежелательного. Я знаю людей, которые заболевают, когда слишком устают – это их форма приведения себя в порядок. Поболел два дня – и опять огурец-молодец!
А у одной моей близкой родственницы болезнь давно превратилась в форму шантажа окружающих: когда кто-то делает что-то не так, как ей нужно, в ее жизни сразу появляются «скорая», сердечный приступ, далее – по всем известному списку. К минусам ее стратегии надо отнести тот факт, что когда она действительно заболела и попала в больницу, никто в это не поверил и два дня к ней никто не приходил. А в остальном шантаж болезнью работает безотказно. Со взрослыми. С детьми – не проходит. Подтверждение
Болеть для взрослого – это легко. А общаться с детьми – тяжело. Я это очень хорошо понимаю. Мне тоже легче включить своим детям мультик, чем сесть порисовать с ними. И я чаще включаю мультик, чем читаю им книжку. И все время ругаю себя за это. За то, что боюсь, что моя жизнь закончится, если я целиком и полностью посвящу себя детям. За то, что все время хочу уйти куда-то: на работу, в кафе с подругой, в кино с Илюшей, в магазин, но – не с ними. За то, что мне ужасно хочется иногда заболеть. Ужасно. И чтобы меня все жалели и ничего от меня не требовали. Я вот так же хотела попасть под машину, когда шла в музыкальную школу – чтобы все сокрушались надо мной и не заставляли бы заниматься. Сейчас мне до остервенения хочется иногда стать на 10 кг меньше, надеть длинное, в пол, платье, туфли на каблуках, накрасить ногти и сесть в кафе – с подругой, кофе и сигаретами – часа на три, чтобы поговорить ни о чем. Или одеться попроще, сделать кофе покрепче и засесть на ночь в редакции писать статью, которую потом выберут лучшим материалом номера. И не думать в этот момент, что, пока я тут растрачиваю свою жизнь, мои дети с чужой им, нанятой за деньги теткой делают непонятно что и растут похожими на няню, а не на меня.
По себе знаю: болеть – это способ полегче прожить свою жизнь, не вкладываясь в нее на сто процентов и все время оправдывая свою душевную лень и равнодушие плохим самочувствием. У меня так. Поэтому я и решила однажды, что я здорова как лошадь. И знаете что? Я на самом деле стала меньше болеть, особенно когда появились дети. Потому что если я сейчас, когда они совсем маленькие, буду мучиться головными болями, – что со мной будет к их 16–17 годам? Ведь привычка болеть, как и любая другая привычка, со временем только прогрессирует! А я хочу прийти на их выпускной самой красивой, стройной и веселой мамой, с которой они захотят познакомить своих друзей, а не истрепанной грымзой с непрокрашенными волосами и несчастным выражением лица, которой они будут стыдиться.
Папа:
Моя слабость – простудные заболевания… Двусмысленная такая фраза: может показаться, что мне нравится болеть. В действительности болеть я ненавижу – чувствуешь свое тело подлым предателем. У меня хороший иммунитет ко всем болезням – кроме респираторных. Для них я с детства легкая мишень: как только накапливается усталость, так я сразу заболеваю ОРВИ. И это при том, что я регулярно занимаюсь спортом, играю в баскетбол, хожу в тренажерный зал. Да вдобавок еще и на природе живу.
До того, как у меня появились дети, я маски не носил, как бы тяжело ни болел. Теперь надеваю даже на работу – видимо, появилось чувство социальной ответственности. Интересно, что человек в медицинской маске заставляет людей шарахаться, в то время как болеющий гриппом, с красными глазами и дышащий жаром, но не носящий никаких масок коллега вызывает искреннее желание пообщаться, похлопать по плечу, посочувствовать – словом, стать объектом заражения. Логика абсурда.
Лида, увидев меня в маске: