Родиться заново
Шрифт:
– Мам! – Оправдываться я не собираюсь. Но и устраивать разборки при Лёше тоже. А он уже проснулся. Это я слышу. – Я сейчас оденусь и приду домой.
– Уж будь добра! Оденься! – не терпящим возражений тоном приказывает мама, качает головой и идёт к лифту.
Когда она уезжает, я выдыхаю и бреду в комнату.
– Привет, – произношу тихо и сажусь рядом с Лёшей. Левой рукой берёт мою и перекрещивает наши пальцы. – Мама приехала. Я ненадолго уйду. Хорошо?
Лёша молчит. Даже если он что-то и хочет сказать, то не может. Показывает на себя.
– Нет, Лёш. Я сама. Я не
Тянуть смысла нет. Ведь потом и правда у меня есть дела. Поэтому я умываюсь, привожу себя в порядок и иду «на ковёр» к маме.
Захожу домой, ожидая, что меня встретят. Но нет. На кухне шумит вода, а мама стоит возле раковины, ко мне спиной. Я молча жду. То что я здесь, она знает, но не торопится. Медленно ополаскивает руки, вытирает их полотенцем и поворачивается. Окидывает взглядом с головы до ног. Но теперь придраться не к чему. Я даже носки надела, чтобы не получить выговор за босые ноги.
– Что у порога встала? Ругаться пришла?
– Да нет. – Пожимаю плечами.
Некоторое время между нами царит молчание. Мама первая нарушат его:
– Значит, оправданий не будет?
Вместо ответа качаю головой, и мама громко втягивает носом воздух.
– Ты хоть понимаешь, что он женат?
– Да, мам. Я это понимаю.
– Ты же страдать потом будешь, дурёха. – По-своему жалеет она. Но сама видит, что это бесполезно, потому что я молчу.
– Господи! Надя! Что же ты творишь, дочка?! – В её восклицании слышится неприкрытая горечь.
Не знаю. Мне непросто ответить на этот вопрос. Выцарапываю у судьбы кусочек своего счастья?
– Вы хоть предохраняетесь?
– Да.
В самый первый раз, когда мы про это забыли, нам повезло – тест отрицательный. А может, наоборот – не повезло. Сложно сказать.
– Мам, пожалуйста, – прошу я, сама не зная о чём. Наверное, хочу, чтобы она не переживала за меня. – Я люблю его.
– Ты любишь чужого мужа, Надя.
– Я это помню. Но я всё равно люблю его.
Однако я не уверена, что мои чувства взаимны. И не потому, что Лёша не может говорить. Вместо слов говорят его руки. Он со мной нежен. Очень нежен. Но ни разу меня не поцеловал. Это единственное, чего мне сильно не хватает. Он целует мне шею, руки, грудь, но губы – никогда.
– Ладно. Бог с вами. Не маленькие. – Сдаётся мама. – Только почему ты сразу мне ничего не сказала?
– Не знаю, – пожимаю плечами. На самом деле, я совершенно забыла обо всём на свете. И про маму тоже. Поэтому сейчас мне немного стыдно.
– «Не знаю», – передразнивает она меня. – А судя по засохшей земле в цветах, ты про меня даже не вспоминала. – Получаю заслуженный упрёк.
Взгляд невольно скользит на подоконник. Вроде ничего страшного с мамиными фиалками не случилось. Домой если я и заходила, то только для того, чтобы переодеться. Про цветы я даже и не подумала ни разу! Не до них мне было.
– Прости, – виновато каюсь, стараясь спрятать улыбку.
– Она ещё и лыбится! Э-эх, горюшко ты моё луковое! Иди сюда.
– Я не луковое, – шепчу я, попав в мамины объятия. –
– Да я-то что. Тебе потом жить. А вот как – это уже другой вопрос.
– Всё будет хорошо. – Как мантру повторяю слова.
Мне приходится выйти на работу. От подработки я отказываюсь, потому что оставлять Алексея на целый день я не хочу. Утром гуляю с Вальтером, мы все вместе завтракаем, и я ухожу в клинику, категорически запрещая Лёше открывать кому-либо дверь.
Оставив его одного первый раз, я ни на чём не могла сосредоточиться. Мне казалось, что когда я вернусь, то Алексея не будет дома. Поэтому в этот же день я вызвала мастера, и он вставил ещё один замок. Ключ был только у меня и у Лёши. Теперь я могла не беспокоиться, что пока меня нет, его смогут забрать. А после работы я торопилась к любимому.
– Девушка, подождите, пожалуйста! – Меня окликает мужчина. Невольно сержусь за вынужденную задержку, бросаю взгляд на дом, до которого не успела дойти буквально несколько метров. – Вы не подскажете, какой это номер? – спрашивает по-русски, но в интонации чувствуется акцент.
Окидываю взглядом незнакомца. Хорошо одетый высокий мужчина производит приятное впечатление. Когда-то тёмные, коротко стриженные волосы посеребрены сединой. На вид ему лет пятьдесят, но возможно возраст выше. Это сложно определить, так как мужчина ухожен. А ещё мне кажется, он не из России. Так у нас не одеваются. И зимой без шапки не ходят! Ёжусь, глядя на чуть распахнутый пуховик.
– Четырнадцатый, – отвечаю.
– А улица О-со-ви… О-со-а-ви… – Он пытается прочесть по слогам название на небольшом клочке бумаги.
– Всё верно. Осоавиахимовская улица. Дом номер четырнадцать, – подсказываю я.
Мужчина сверяется с бумажкой, а потом протягивает её мне.
– Мне нужен вот этот адрес…
Смотрю на листочек и застываю на месте. На клочке бумаги чётким почерком написан адрес Алексея, его фамилия и имя. Впиваюсь взглядом в незнакомца. Пытаюсь определить, кто он такой, и что ему надо от Лёши. То, с каким открытым выражением лица он ждёт от меня помощи, сбивает с толку. Даже если я сейчас ему не отвечу, то это не значит, что он не найдёт его сам, или ему не подскажут. Заглядываю в спокойные карие глаза. На мгновение мелькает узнавание, но оно сразу же пропадает. Зрительная память на лица у меня хорошая. Я точно вижу этого человека впервые.
– Зачем вам нужен Долгин Алексей? – спрашиваю прямо в лоб.
Глава 16
Молодец, Надя! Ничего умнее ты придумать не могла! Вместо того, чтобы кому-нибудь позвонить, хоть тому же Владимиру, ты решила сама поиграть в супергероя! Костерю себя самыми последними словами.
– Я бы хотел с ним увидеться, – получаю лаконичный ответ.
– Зачем? – Вот ничему меня жизнь не учит, и я продолжаю упрямо стоять на своём.
Замечаю, что рядом, несмотря на то, что ещё даже не стемнело, нет ни одной живой души. Холодно. Даже бабульки, вечно обсуждающие новости у подъезда, и те сидят по домам. А я тут решила в одиночку погеройствовать.