Родная старина
Шрифт:
Иван Васильевич, когда чувствовал себя лучше, приказывал носить себя в креслах в палату, где хранились его сокровища, золотые украшения, драгоценные камни и прочее. Он, видимо, гордился своим богатством и показывал еще за несколько дней до своей смерти английскому послу свои алмазы, яхонты и другие самоцветные камни и подробно рассказывал о разных таинственных и чудодейственных их свойствах, в которые верили тогда суеверные люди.
17 марта после теплого купанья он почувствовал себя гораздо лучше и на другой день, говорят, дал было приказ казнить волхвов и гадателей, которые будто бы пророчили ему беду именно 18 марта. В этот день после купанья он опять чувствовал себя хорошо и расположился было, сидя в кровати, сыграть с Вельским в шахматы и уже расставлял их, как вдруг упал на постель без дыхания. Поднялась страшная
Царствование Ивана Грозного весьма важно по событиям внешним и внутренним.
Полное торжество на востоке над исконным врагом Русской земли – татарами, завоевание всего Поволжья и покорение Сибири могли бы составить славу любого царствования. Попытки пробить чрез Ливонию более удобный путь для сношения с Западом – попытки упорные, хотя и неудавшиеся, – свидетельствуют о большом уме Ивана IV. Он, видимо, желал сблизиться с более просвещенными странами, завел деятельные сношения и торговлю с Англией, вел переговоры с папой и с императором, которые уже начинали смотреть на московского царя как на естественного союзника в борьбе с турками, тогда еще страшными для Европы.
Не менее важны были и внутренние события. Никогда прежде не сознавались так ясно, как в царствование Ивана Васильевича, недостатки в управлении, в судопроизводстве, в церковных делах, в нравах и обычаях; никогда раньше не прилагалось столько забот, как при Грозном, чтобы помочь беде, исправить недостатки. Призыв земских выборных на совет о важных государственных делах, земское самоуправление, новый, более полный судебник, стоглавый собор ясно свидетельствуют об этих заботах. Но успеху их мешали застарелое невежество и нравственная загрубелость русских. У них не было еще тогда ни умственной, ни нравственной силы для обновления; они знали только свои порядки и могли только крепко держаться за свою «святую старину», дурно понятую и мало применимую к новым условиям жизни. Вот почему заботы об улучшении государственного строя и общественной жизни не принесли большой пользы.
Но самым важным внутренним событием стала страшная кровавая борьба самодержавия с боярством.
Плотной толпой обступили царский трон знатные бояре, потомки удельных князей, и заслонили было царя от народа. Никогда еще бояре не достигали в Москве такой силы, как в малолетство царя Ивана. С возрастом у него все больше и больше зрела мысль, что делу его предков, великих собирателей Русской земли, грозит беда, что самодержавие, которое так старательно растили они, будет заглушено потомками князей, уделы которых поглощены были Москвою.
И. Е. Репин. «Иван Грозный и сын его Иван». 1885 г.
Борьба самодержавия с боярством становилась неизбежной.
Русские бояре не понимали своих общих выгод, не действовали заодно, беспрерывно враждовали между собой, готовы были губить друг друга ради своих личных целей, своими насилиями и неправдами озлобили против себя народ, притом не раз изменяли своей присяге. Это все облегчало и узаконивало борьбу с ними. Их грубый произвол и личные обиды царю во время его малолетства породили глубокую ненависть и чувство мести в его душе, и потому борьба должна была стать жестокой, беспощадной.
Припомним страшную грубость нравов того времени – ту кулачную расправу, какая совершалась боярами на глазах царя-ребенка, и притом над людьми, близкими ему; припомним, что порывистая, бурная природа Ивана Васильевича, несмотря на его большой ум, не знала удержу ни в чем, а сердце его было испорчено еще смолоду, – припомним все это, – и мы поймем, почему страницы царствования Грозного в нашей истории самые ужасные, самые кровавые.
Боярство было им раздавлено. Особенно сильно пострадали более знатные боярские роды; а уцелевшие бояре смирились до последней степени: в своих челобитных царю
На грудах тел казненных бояр, на потоках крови, часто безвинно пролитой, грозный царь, окруженный опричниками, стал страшен не только боярам, но и всему народу, а под конец и самому себе.
Личность Грозного сохранилась в народной памяти. В народных песнях он является в грозном величии завоевателя татарских царств и судьи, карающего измену. В одной песне говорится:
Как зачиналася каменна Москва,Тогда зачинался и Грозный царь,Что Грозный царь – Иван, сударь Васильевич.Когда ходил он под Казань-город,Под Казань-город и под Астрахань;Он Казань-город мимоходом брал.Полонил царя и с царицею,Выводил измену из Пскова,Изо Пскова и из Новгорода.«В жизни и смерти людей волен Бог да царь», – говорил уже тогда народ. Власть царя от Бога – Богу одному он должен и ответ давать за свои деяния. Так смотрел на свою власть царь, так смотрел на нее и народ. Лютые казни в глазах народа были такою же Божией карою за грехи, как голод, мор, пожары и тому подобные бедствия. Но все же в песнях вспоминается, что лютые казни Грозного царя не всегда были справедливы:
Он грозен, батюшка, и милостив.Он за правду жалует, за неправду вешает.Уж настали злые годы на московский народ,Как и стал православный царь грозней прежнего:Он за правды, за неправды делал казни лютые.Говорится в песнях и о смерти царя, между прочим, следующее:
На святой Руси – в каменной Москве,В каменной Москве – в золотом Кремле,У Ивана было у Великого,У Михаила у Архангела,У собора у Успенского,Ударяли в большой колокол.В соборе-то в УспенскомТут стоял нов кипарисов гроб,Во гробу-то лежит православный царь,Православный царь Иван Грозный Васильевич.В головах у него стоит животворящий крест,У креста лежит корона его царская.На ногах его вострый, грозный меч.Животворящему кресту всякий молится.Золотому венцу всякий кланяется,А на грозен меч взглянет, всяк ужаснется.Царствование Феодора Ивановича (1584–1598)
Боярские смуты
После смерти Ивана Васильевича начинаются боярские смуты. Наследовать престол пришлось второму сыну Грозного, Феодору. Он вовсе не походил ни на своего отца, ни на старшего брата – был слабого здоровья, малого росту, дряблый телом, с бледным, пухлым лицом, с которого почти никогда не сходила простодушная улыбка. Ходил он тихими, неровными шагами; нравом был чрезвычайно добродушен, приветлив, кроток, но недалек умом. По склонностям своим он был более инок, чем царь: беседы с богомольцами – странниками и монахами – занимали его гораздо более, чем речи думных бояр; богослужение и церковные обряды были ему милее государственных дел, а церковный благовест слаще всякой музыки… Что царский трон был не по нем – это вполне сознавал Иван Васильевич и сильно скорбел о старшем своем сыне, который больше походил на отца, чем Феодор.