Родная старина
Шрифт:
Царь думал, что война будет ведена в Ливонии, и послал туда большое войско; но Баторий направил удар в другую сторону и летом 1579 г. осадил Полоцк. Полоцк защищался очень упорно более трех недель. Жители усердно помогали воинам, бросались тушить пожары, когда они вспыхивали от неприятельских выстрелов; женщины и старики спускались на веревках и под ядрами доставали воду из Двины; но, несмотря на все упорство защиты, город был наконец взят. Затем после страшной резни Баторий занял крепость Сокол.
1580 г. был еще несчастнее для русских. Баторий брал город за городом (Велиж, Усвят, Великие Луки), а с другой стороны
Царь смирился, понизил свою речь в переговорах с королем, стал говорить миролюбивее. Послам к королю было наказано вести себя покорно: если король не встанет, не ответит на поклон царя, не спросит о его здоровье, то «все это оставить без внимания, даже снести брань и всякие обиды, а самим не задирать и невежливых слов королю не говорить».
Послы предложили королю от имени царя Ливонию, за исключением четырех городов; но король требовал всей Ливонии, сверх того еще уступки Себежа и уплаты 400 000 венгерских золотых за военные издержки.
Царь был сильно раздосадован этими новыми требованиями короля, написал ему укорительное письмо: «Мы ищем того, как бы кровь христианскую унять, а ты, – говорилось в письме, – ищешь того, как бы воевать».
Попытки помириться на иных условиях тоже не состоялись.
Баторий выступил в новый поход, а к царю послал дерзкое послание, где называл его фараоном московским, волком и пр. «Для чего ты к нам не прибыл с войском своим, – спрашивает между тем Баторий. – Для чего своих подданных не оборонил? И бедная курица пред ястребом и орлом птенцов своих крыльями прикрывает, а ты, орел двуглавый (ибо такова твоя печать), прячешься! Если не хочешь крови христианской проливать, – прибавлял Баторий, – так уговоримся о месте и часе, сядем на коней и сразимся между собой».
26 августа польские войска взяли крепость Остров и подошли ко Пскову. Здесь и кончились успехи Батория. Псков славился как лучшая русская крепость; стены тут недавно были возобновлены; на них поставлено много хороших пушек; в город введено сильное войско, во главе которого стояли опытные воеводы, особенно доблестный князь Иван Петрович Шуйский.
О достопамятной обороне Пскова сохранилось подробное сказание (повесть о псковской осаде).
Баторий велел укрепиться под стенами города, рыть борозды (траншеи), ставить туры для прикрытия людей и пушек. Защитники Пскова тоже не теряли времени, принялись строить внутренние укрепления. 7 сентября на рассвете неприятель открыл сильную пальбу; из двадцати больших орудий громил городскую стену, стараясь сделать в ней проломы для приступа. На другой день стена в нескольких местах была сбита. Путь в город был открыт, и воеводы Батория, сидевшие в это время за обедом, хвалились, что ужинать будут во Пскове.
Распустив знамена, при звуках труб, пошли поляки, венгры и немцы на приступ. В городе по звону осадного колокола не только воины спешили к своим местам, но и все жители, могущие держать оружие в руках, бежали на помощь своим и стали с воинами в самом опасном месте, между развалинами каменной стены и новою деревянной, еще недостроенной. Но несмотря на ужасный огонь, открытый по неприятелю, он упорно шел вперед, по трупам своих достиг крепости, сломил отчаянное сопротивление и ворвался. Уже на двух башнях (Псковской и Свиной) развевались королевские знамена. Русские изнемогали и все больше и больше подавались под напором врагов. Шуйский, облитый кровью, сошел со своего раненого коня и удерживал отступающих. В это самое время духовенство вынесло из храма образ Богоматери
Ров наполнился истерзанными телами врагов, овладевших башней. Неприятель оторопел. Русские дружно ударили на врагов и смяли их. Подоспели к месту боя свежие отряды воинов из более отдаленных частей города; враги не выдержали нового напора и побежали. Дольше всех защищались венгры, засевшие в Покровской башне; наконец, и их осилили. Жители помогали воинам, приносили воду, убирали раненых, веревками тащили легкие пушки, брошенные неприятелем у стен. Уже поздно ночью вернулись победители в город с огромным числом пленных. Это достопамятное дело происходило 8 сентября.
Псковский кремль. Современный вид
Пытался всячески Баторий взять Псков: велел делать подкопы, стрелять день и ночь в крепость, пускать каленые ядра, чтобы произвести пожар; написал увещание русским воеводам, обещая им и городу всякие льготы, если сдадутся, и неминуемую гибель в случае упорства. Так как осажденные не хотели иметь никаких сношений с неприятелем, то письмо короля с этим увещанием было пущено в город со стрелою.
Таким же способом псковские воеводы прислали королю свой ответ:
– За богатства всего мира не изменим своему крестному целованию. Если Бог за нас, никто не осилит нас! Мы готовы умереть, но не предадим Пскова… Готовься на брань, а чья будет победа – Бог покажет!
Не удались Баторию и подкопы: осажденные вели против них свои мины и резались с неприятелем под землею. Напрасны были и новые приступы. Когда враги подходили к стене, прикрываясь большими щитами от пуль, и старались ломами пробить каменную стену, русские на них лили горящую смолу, шестами с крючьями оттаскивали их от стены.
Войско Батория, несмотря на то что числом вдвое превосходило осажденных, совсем упало духом и отчаялось осилить город, даже подгородного Печерского монастыря не удалось ему взять.
Хотя доблестная оборона Пскова несколько и ободрила царя, но все-таки он сильно желал мира. Шведский полководец Делагарди отнимал у русских город за городом, взял Капсаль, Нарву, отнял и старые русские города Ям (Ямбург) и Копорье.
Тяжела становилась царю война с двумя соседями: он решился помириться хотя бы с Польшей, послал посольство в Рим к папе, просил его помочь миру и выражал желание сблизиться с ним и императором на случай войны с турками.
Папа с радостью согласился быть посредником: в Риме все еще не теряли надежды прибрать к рукам Русскую православную церковь. В Москву был отправлен папский легат (посол) Антоний Поссевин. Это был очень умный и ловкий человек.
«Поднесение даров русским посольством во главе с 3. И. Сугорским императору Максимилиану II в 1576 г.». Гравюра
Приняли его в Москве с большим почетом, но когда он начал было говорить о делах веры, то царь уклончиво заявил, что прежде всего надо уладить мир.