Родная старина
Шрифт:
В Москве затруднялись, как быть: Выговский жаловался на Пушкаря как на мятежника, а Пушкарь обвинял Выговского в измене. Наконец дело обнаружилось. Выговский пошел на Пушкаря, разбил и убил его. Освободившись от соперника, Выговский заключил союз с крымским ханом, а в 1658 г. на раде в Гадяче решено было заключить с Польшей договор, по которому Украина подчинялась ей, сохраняя полную независимость во внутреннем управлении. В Польше с радостью принято было известие о желании казацких старшин снова соединиться с нею: поляки на сейме, по старому обычаю, надавали казакам всевозможных обещаний, не думая, конечно, исполнять их. Но затея Выговского не удалась: большинство казаков было против него и оставалось верным Москве, и ему пришлось начать войну с непокорным народом и казаками. Московский воевода князь Трубецкой, пришедший
1659 г. разбит под Конотопом Выговским, показавшим большие военные дарования. Но когда крымский хан, помогавший ему, ушел из Малороссии, причинив ей большое разорение, то против Выговского здесь выразилось такое негодование, что он не мог оставаться гетманом; провозглашен был снова Юрий Хмельницкий, который присягнул царю, а Выговский бежал в Польшу.
Смуты в Малороссии этим не кончились: еще долго здесь лилась кровь и шла борьба между польской и московской партией.
Предсказания Богдана, что поляки только для того, чтоб отвести от себя удар, пообещали признать московского царя наследником польского престола, вполне оправдались. Справившись со шведами, прогнав их из своих владений, поляки и не думали исполнять своих обещаний, – даже не соглашались уступить Москве все ее завоевания. Пришлось русским снова взяться за оружие; но эта вторая польская война была для Москвы далеко не то, что первая. Военные действия начались в 1658 г.; осенью воевода Юрий Долгорукий разбил и даже захватил в плен литовского гетмана, но другой воевода, князь Хованский, в июне
1660 г. потерпел страшное поражение от Чарнецкого. На юге дела русских были совсем плохи: Юрий Хмельницкий изменил и передался королю, а Шереметев, московский воевода, окруженный поляками и татарами под Чудновом, вынужден был сдаться и был отвезен в Крым в неволю. В 1661 г. новые неудачи и беды обрушились на русских в Литве и Белоруссии: один за другим утрачены были города, взятые раньше, – Вильна, Гродно, Могилев.
Войне не предвиделось и конца; тяжкие налоги и подати становились невыносимы для народа; торговля упала; недоставало денег на жалованье ратным людям… Безденежье и необычайная дороговизна вызвали мятеж в Москве…
Бездарный и вероломный Юрий Хмельницкий отказался от гетманства; преемник его, Тетеря, присягнул королю; но левая от Днепра сторона Малороссии держалась Москвы и избрала себе в гетманы на раде в Нежине запорожского кошевого Брюховецкого. Польские войска в это время вторглись в Малороссию и заняли почти всю ее; только город Глухов своей мужественной обороной задержал короля и дал возможность русским и украинским военным силам несколько оправиться.
И Москва, и Польша уже крайне тяготились войной и очень желали прекратить ее; но переговоры о мире долго ни к чему не приводили: поляки не шли ни на какие уступки, а русским после тяжких потерь и трат на войну отказаться от всех завоеваний и Малороссии тоже было невозможно. Но когда в Польше начались внутренние смуты и возникла опасность со стороны Турции и Крыма, то они стали податливее.
Наконец в 1667 г. было заключено перемирие на тринадцать с половиною лет в деревне Андрусове, близ Смоленска. Царскому уполномоченному Ордину-Нащокину удалось после долгих споров с поляками добиться довольно выгодных для Москвы условий: царь должен был отказаться от Литвы, но приобретал зато Смоленск, Северскую область и часть Малороссии по левую сторону Днепра; на правой за Москвою остался Киев на два года. Конечно, не таковы были бы условия мира, если б Швеция не отвлекла царя от войны с Польшей. Не будь этого, вероятно, мечты Хмельницкого исполнились бы: все русские земли были бы вырваны из польских рук, и Малороссия не была бы разорвана на две части.
Благочестивый Алексей Михайлович, видимо, душевно скорбел, что приходилось уступать часть православной Русской земли, и не хотел допустить и мысли, чтобы отдать всю Малороссию Польше, как сначала требовали поляки. Царь в письме Нащокину так выразил свою мысль на тогдашнем своеобразном языке:
«Собаке (Польше) недостойно есть и одного куска хлеба православного (Малороссии); если же оба куска хлеба достанутся собаке вечно есть, – ох, кто может в том ответ сотворить? И какое оправдание приимет отдавший святый и живый хлеб собаке; будет ему воздаяние преисподний ад, прелютый огонь и немилосердые муки!»
Несмотря
Денежные затруднения и смуты в Москве
Тринадцать лет тянулась война; требовала она большого напряжения сил и расходов, а между тем Москва была в те времена вовсе не богата средствами. Торговля и промышленность были в страшном упадке. Кроме войны, государство сильно обеднело и обезлюдело от моровой язвы [чумы]. Тяжелые подати удручали народ; торговые люди терпели от застоя в торговле и платежа больших налогов (особенно пятой деньги). Даже ходячей монеты было в ту пору очень мало. Серебро привозили в Россию иностранцы, особенно англичане; при покупке русских товаров иностранцы платили своими серебряными деньгами, которые брались у них на вес; пошлина с иностранных товаров собиралась тоже серебром. Иностранные деньги предъявлялись в Москву правительству, которое их перечеканивало на русские, или же выставляло только на монете русское клеймо, и деньги в новом виде возвращались владельцам и шли в оборот. При перечеканке правительство пользовалось известной выгодой. (Голландский ефимок [талер], напр., принимался правительством за 42 коп., а перечеканенный шел в 64 копейки.) Пока шла довольно бойкая торговля с иноземцами, приток серебра не прекращался и особенной нужды в нем не чувствовалось. Но в 1649 г., по настоянию русских торговых людей, английские купцы были высланы из внутренних городов государства; позволено было им торговать только в Архангельске, причем они обязаны были платить обычную пошлину. Кроме того что английские торговцы, пользуясь беспошлинной торговлей, злоупотребляли своими правами и вредили русской торговле, им было выставлено на вид, что они «всею землею учинили большое злое дело, государя своего Карлуса короля убили до смерти» (это случилось во время английской революции 1649 г.). После этого торговля с Англией на время прекратилась, и привоз серебра в Россию очень уменьшился, а между тем в деньгах стало сильно нуждаться и само правительство на военные издержки.
Уже в 1656 г. нечем было платить жалованье ратным людям, и государь, по совету, как думают, боярина Ртищева, приказал пустить в оборот медные деньги (копейки), которые имели бы нарицательную цену серебряных. Так как правительство ручалось за ценность их и само выпускало их, то сначала они и пошли в ход наравне с серебряными; но чрез два года они стали падать в цене, так как серебряных денег становилось все меньше и меньше в обороте: более осторожные люди стали их припрятывать, лишь только они попадали к ним в руки. Кроме того, пущено было в ход множество «воровских» (фальшивых) денег; в одной Москве выпущено было поддельной монеты более чем на 600 тысяч рублей! Медные деньги стали падать в цене, – торговцы брали их очень неохотно; цены на товары весьма быстро росли. Напрасно правительство издавало указы, чтоб никто не смел поднимать цену на товары, чтобы медные деньги всеми принимались в одну цену с серебряными. Прибегали к жестоким казням: делателям воровских денег отсекали руки и прибивали их напоказ к стене денежного двора; заливали горло расплавленным оловом. Ничто не помогало! Медные деньги упали летом 1662 г. так в цене, что их давали на восемь рублей за рубль серебра. Дороговизна на жизненные припасы поднялась такая, что бедным стало трудно жить; особенно терпели, конечно, рабочий и служилый люд, жившие жалованьем.
Весною 1662 г. после Пасхи чернь в Москве стала волноваться; носились слухи, что собирается гроза на боярина Илью Даниловича Милославского, гостя [крупного купца] Шорина и некоторых других, которых винили в перемене в денежном деле ради собственной корысти.
25 июля в Москве вспыхнуло народное волнение. Кто-то приклеил к столбу на видном месте письмо, где винили Милославских, окольничего Ртищева и Шорина. Приказные люди сорвали это письмо; тогда толпа зашумела:
– Вы везете письмо к изменникам; государя на Москве нет, а письмо надобно всему миру.