Родное лицо
Шрифт:
После того, как Олегу приснился друг-однополчанин, его стали мучить воспоминания. «Повезло тебе, ты вернулся» – сказал ему Шахрут. Олег проснулся с чувством стыда оттого, что забыл про него. Забыл про плен, про то, как собирались бежать, как спорили, чьи девушки лучше. «Наши, – говорил Шахрут, – стройнее». – «Зато русские девушки пышнее», – возражал Олег.
Сон, как триггер, запустил мучительный процесс. Во сне он уже не ощущал себя Олегом, он был Шахрутом, как будто отдавая долг за то, что ему повезло, за то, что десять лет никогда не вспоминал о нем. Не хотел вспоминать. А теперь служба в Афганистане, долгие дни и ночи в плену у моджахедов и отметины на теле от пуль стали толкать его туда – в воспоминания, о которых он прежде ничего не знал. Они вертелись бесконечной мельницей, ныли, изматывали.
Воспоминания
В модных салонах его конкурентов не было отбоя от клиенток возрастом от четырнадцати до сорока, которым подавай цветочки и узорчики на бедрах, поясницах и щиколотках. Бабочки, птички и змейки на интимных местах всегда шли по самой высокой таксе. Олег же просиживал за станком весь день, не вставая с места, воплощая в картинах на человеческой коже образы из своих снов-воспоминаний – скачущий по степи татарин с черной бородой и саблей в руках, шпиль с полумесяцем на фоне гор, прыгающая через костер девчушка. Чтобы на собственном примере убеждать клиентов, Олег сделал себе несколько тату в таком же стиле. Одно из них – в виде восточной красавицы верхом на летящем по степи дымчато-сером жеребце. Рисунок получился что надо – тонкие листья ковыля как будто трепетали от дуновений ветра, накидка девушки развевалась вдоль крупа лошади. Но такие сюжеты не пользовались спросом, отчего на счетах Олега накапливались долги, и ему становилось грустно.
Восторгам невесты, когда Олег предложил ей свадебное путешествие, не было конца. Он сказал, что пора обратить внимание не только на тех, кто выбрал его, мастера тату, но и на ту, которую выбрал он. Олег предложил побывать на полуострове, надеясь, что это поможет избавиться от душевных мук. Он прочитал, что там есть горы и степь. Олегу захотелось объехать весь полуостров, но особенно его привлекала степь. Теперь это стало его тайным желанием, он смутно чувствовал, что разгадка там. Именно там находится то самое, настоящее, не фальшивое, что он давно искал и от чего уходил все дальше в погоне за хлебом насущным.
В аэропорту Олег рассчитывал купить какую-нибудь книжонку, чтобы скоротать время в полете. Продавец у книжного лотка стал настойчиво предлагать ему модные бестселлеры в ярких современных обложках с сияющими на них мускулистыми героями в объятиях полуголых красоток. Он уже хотел взять одну из таких, но тут ему приглянулась средней толщины книга в красочной обложке. Олег невольно остановил на ней взгляд. На обложке вереница людей. Они устало бредут друг за другом и, кажется, вот-вот покинут твердый картон и войдут в зал ожидания аэропорта, удивляя окружающих столь диковинным способом передвижения. Как будто все они застигнуты врасплох. Каждый из этой вереницы бос, оборван. Они связаны между собой веревкой. Ведет пленников конный всадник-татарин с большой черной бородой. Фон – степь с редкими кустарниками среди камней. Одет всадник богато и со вкусом – стеганый зеленый халат с развевающимися полами, из-под халата выглядывают красные шелковые шаровары, на голове намотан большой полосатый тюрбан. На ногах темно-коричневые сапоги с загнутыми вверх носами, на поясе оголенная кривая сабля. Одной рукой татарин удерживает коня, второй замахивается нагайкой на впереди идущего пленника – седого, но еще крепкого мужчину.
Не отрывая глаз от обложки, Олег протянул кассиру купюры. В голове у него снова шевельнулось уже знакомое – его тянет к коням и холмам, переходящим в степную равнину, где колышется ковыль и прячутся в кустарниках змеи. Облизывая губы, все чаще он стал ощущать солено-молочный вкус кумыса и научился переносить дневной
Погрузившись в себя, Олег не услышал, как объявили посадку. Оказалось, что они прошли регистрацию, вышли в зал-накопитель, а он и не заметил.
Начав читать, Олег тут же окунулся в книгу. И, когда Вика растолкала его, не сразу понял, где он находится: сначала на фоне бесконечных степных трав проступили бетонно-стеклянные конструкции, потом ряд блестящих, огромных стальных птиц за прозрачными витражами.
– Ты был в прострации, – сказала ему невеста, – а теперь очнись. Все уже садятся в автобус.
В самолете их места оказались рядом с туалетами, возле которых тотчас же, как только «Боинг» набрал высоту, выстроились длиннющие очереди с детьми и горшками. И снова – что мучает его? Почему так много детей? Олег обвел глазами салон: он был полон детских светленьких головок. Если они не уснут, то не дадут спать никому. Но ведь у него есть книга. Он закрыл глаза, попытавшись уйти в сон, и постарался представить себя лежащим животом верх и почувствовать спиной пляжную гальку, но получалось с трудом. Светлые головки замелькали в проходах, детские голоса стали звучать громче. Они раздавались и сзади, и спереди, как будто настраивали чартер на предстоящий отдых. Судя по расплывшимся в креслах телам и улыбающимся лицам, детям это удалось. Только Олег никак не мог представить себя загорающим, а детские голоса, наоборот, вызывали уже знакомое чувство тревоги.
Когда командир корабля объявил, что самолет пролетает над городом N со скоростью девятьсот километров в час с высотой полета десть тысяч километров, Олег закрыл глаза и, выскользнув сквозь обшивку в безмолвную пустоту, сразу утонул в плотном тумане огромного облака. Вынырнув из него, он увидел, как из этого облака вырастают тонкие жилистые ноги с большими копытами, появляется шея с лохматой гривой, голова. Олег обернулся – вместо хвоста самолета на ветру развевался пушистый лошадиный хвост. Олег летел рядом, не слыша монотонного шума двигателей, не чувствуя вибрации моторов. Он слышал только свист ветра, остающегося далеко позади летящего лайнера. Олег расставил руки в стороны на манер летящего «Боинга», под ним облако-конь, он шел параллельным курсом. Рядом скакал Шахрут на белом и мутном, как утренняя мгла, коне. Вдвоем они парили высоко над облаками. А внизу была бескрайняя степь с редкими кустарниками.
– Вы будете рыбу или курицу, молодой человек? – послышался сквозь свист ветра голос стюардессы, пытавшейся мягко расшевелить Олега и заставить его сделать выбор, известный всем, кто хотя бы раз путешествовал самолетом.
– Я предпочел бы праздничный плов, – пошутил Олег и тут же поправился: – Спасибо, я не голоден.
Он был все еще под впечатлением от увиденного. Опять эта степь! Самое время приступить к разгадке. Но почему именно степь? Не тайга, не ледяные просторы Антарктиды? Олег открыл книгу. Теперь-то он понял: она попалась ему не случайно среди развалов однообразных модных романов. В аннотации он прочел, что это повесть о двух несчастных – Власе, злой волей оказавшемся на чужбине, и Гульнар, которую в свое время тоже разлучили с родиной. История из XVI века показалась Олегу подходящей к его воспоминаниям. В те далекие времена каждую ночь можно было ожидать нападения врага, и тогда в одночасье рушился весь привычный уклад жизни, и исчезало все – семья, дети, а на месте родного подворья оставались пепелище, погубленная домашняя скотина и разоренное семейное гнездо. Но не только об этом была книга, а еще о любви и нежности, преданности и стойкости и неистребимом желании вырваться из чужого мира и чужой жизни и найти свой мир и свою жизнь.