Родное лицо
Шрифт:
– Странно, но он принял тебя за своего, – удивленно сказала Вика в автобусе.
– Странно? – переспросил Олег. – Но почему?
– Должно было быть наоборот.
– Вон та гора слева называется «крокодил». Она и похоже на него. Несколько ее невысоких вершин напоминают гребни крокодила, дальше морда, повернутая к дороге, и хвост, – комментировал по дороге гид.
«Поразительное сходство», – подумал Олег.
В небольшом ресторане на открытой веранде они отобедали местным пловом без мяса, запили его светлым пивом, сваренным по старинным рецептам, – густым, янтарного
Подождав, пока утрамбуется в желудках плов и осядет брага, выпили по чашке ароматного зеленого чая. Олег подумал, что вот сейчас ему очень хочется остаться здесь на месяц или больше, может быть, на полгода. Он захотел увидеть старинную мечеть, что расположена в старом городе, и услышать с высокой башни минарета голос муэдзина, призывающего к вечерней молитве.
В руках у него была книга, открытая на середине. И хотя до последней страницы было далеко, Олег и без того знал, что будет дальше.
Он снова закрыл глаза, погрузившись в свои, только ему одному понятные воспоминания. Очнулся оттого, что кто-то трогал его за плечо.
– Ваша девушка очень красивая. – Парень в тюбетейке и черной безрукавке, из-под которой выглядывала белая сорочка, положил на стол счет за обед и еще раз посмотрел на спутницу Олега.
Олег и сам был в восторге от своей невесты. Гладкая кожа с желтоватым оттенком, чуть раскосые глаза и широкие скулы покорили его. Он был очарован, в Вике угадывалось что-то восточное и потому притягательное.
…Первый раз его продали девять лет назад. Тот самый ногаец, который убил отца, недорого запросил за него у татарина из главного улуса. Первое время Влас ждал, что вот-вот придет мать и заберет его отсюда – и все это закончится, как страшный сон. Он никак не мог понять, почему он здесь. Днем вместе со взрослыми пленниками он пас скот на ближайших холмах, вечером убирал в загоне, а ночью спал вместе с козами, прижавшись к их теплым животам. Сначала он не мог привыкнуть к запаху шерсти, мочи и козьих экскрементов. Но жизнь продолжалась, уже без всякого разнообразия, без праздников, которые он помнил, когда взрослые прыгали через костры, и купались в речке по ночам, и всем было не до сна. А теперь дни текли, похожие один на другой. Хозяин состарился, его жена умерла, а дочек выдали замуж, и уже не на что и незачем было содержать столько коз, и однажды их продали всех разом. А потом хозяин повез повзрослевшего Власа на рынок рабов, где продают-покупают пленников из далекой Руси. Там, говорил он, тебя купит богатый купец из Турции. «Ты уже большой, тебе целых шестнадцать лет, – говорил хозяин, – из тебя получится крепкий воин. – И добавлял: – В Турции ты примешь ислам и станешь настоящим башибузуком».
Рано утром хозяин велел запрячь старого мула в скрипучую арбу с бортами, посадил в нее Власа, связав ему ноги и руки одной веревкой так, чтобы он не смог убежать, сел на широкую доску, уложенную поперек телеги и служившую скамейкой, и они покатили на невольничий рынок. Они ехали мимо горы с невысокими вершинами, напоминавшими гребни какого-то непонятного животного с длинной мордой и таким же длинным хвостом. Дорога была такой длинной, что у Власа затекли руки и ноги.
В
К вечеру Олег устал настолько, что ему хотелось поскорее поужинать и лечь спать. На ужин все тот же татарин-официант снова сделал комплимент его невесте, отметив ее красоту.
За соседним столиком пожилая татарка раскладывала Таро, предлагая всем узнать будущее. Она обещала подсказать, что необходимо сделать, чтобы направить линию судьбы куда надо и забыть о том, чего не хочется хранить в памяти. Олег не удержался и подсел к гадалке. Только он хотел не забыть, а, наоборот, вспомнить то, что мучило его последние несколько дней.
– У тебя незакрытые страницы прошлой жизни, они не дают двигаться дальше, – туманно произнесла гадалка. – Тебе надо жениться на татарке. Это зов крови. В той жизни тебя спасла молодая татарская девушка. Если бы не она, ты никогда бы не увидел родину.
– Вот как? – растеряно проговорил Олег и тут же вскрикнул: – Спасибо тебе, я вспомнил! – И положил перед женщиной деньги.
…На невольничьем рынке было шумно. Живой товар предлагался так же, как козы, лошади, одежда или военная амуниция. Так же, как людьми, торговали бы дынями, арбузами или персиками, нахваливая на все лады, отмечая рост и молодость невольников. Показывая, какие крепкие зубы и такие же мышцы у юношей, красивые белые волосы, светлая кожа и округлые, соблазнительные формы у девушек.
Старый, сгорбившийся татарин и светловолосый парень – они привлекли к себе внимание, несмотря на то что хозяин Власа выбрал не самое удачное место. Да и был он не бойким продавцом. Вскоре подъехали несколько всадников, которые встали неподалеку. На белой кобыле уверенно восседала женщина с накидкой на лице, на двух вороных жеребцах два молодцеватых нукера – дружинника. Они с любопытством поглядывали в сторону продавца и Власа.
– Эй, старик! Я вижу, торговля сегодня не задалась. Скоро вечер, а ты все стоишь, – крикнул один из нукеров.
– Если хочешь, можешь купить его. Бери, хороший русич. Хоть сейчас в турецкую гвардию.
– Ээ, нет, ага. Такого уже поздно. Сбежит к своим при первой возможности. И на галеры ему еще рано, быстро загнется. Ему расти и расти. А вот на кое-что другое сгодится. – Нукер усмехнулся, подмигнул своему товарищу и кивнул в сторону своей госпожи.
Госпожа в шароварах из тонкого разноцветного шелка, в курточке и зеленой жилетке, расшитой золотом, горделиво откинулась назад и молча наблюдала за торгом. Ее яркая тюбетейка держала надетую поверх головы и свисающую вниз зеленую полупрозрачную паранджу из шифона.