Родовая магия
Шрифт:
— Прекрати! — закричала я, бросаясь к Джин. Лорд опустил палочку и с холодной насмешкой наблюдал, как я подбежала к подруге и опустилась на колени. Мгновением позже рядом оказалась Гермиона. Вдвоем мы помогли Джинни подняться. Она дрожала с ног до головы, и, кажется, была в полубессознательном состоянии. Мы довели ее до ближайшей свободной койки и усадили.
— Джинни! Джинни! — звала ее Гермиона, изо всех сил стараясь заставить свой голос не дрожать. Джин зажмурилась, из-под плотно сомкнутых век лились слезы, она судорожно вцепилась в подругу и все еще ничего не говорила. Я резко обернулась к Волдеморту. Темный Лорд он там или нет — но я дорого дала бы за возможность съездить ему по физиономии. Правда, во что мне бы это обошлось, понятия не имею…
— Ты все-таки
— Говори себе это почаще, дорогая. Может, тогда перестанешь, наконец, судить меня по своим глупым человеческим меркам, — сказал он. — Твоей подруге повезло, что она осталась в живых. Я говорил, что я не хотел бы убивать всех без разбора. Но это не значит, что я не стану этого делать, если придется.
Говоря это он, наконец, сдвинулся с места и неторопливо пошел по палате. Сиделки и те из пациентов, кто уже был на ногах, попятились. Внезапно до меня дошло, что Лорд не просто решил пройтись, чтобы размяться — он шел вполне целенаправленно, и остановился возле кровати в дальнем углу импровизированной палаты. Я похолодела, когда вспомнила, что за пациент там находится. Дамблдор. Перед глазами встало воспоминание о том, как я вытаскивала его из рушащегося Больничного Крыла. Неужели весь этот ужас я пережила напрасно? Только ради того, чтобы сейчас этот красноглазый выродок все-таки довершил начатое?
Вопреки моим ожиданиям, убивать своего извечного врага Волдеморт не торопился. Некоторое время он просто молча разглядывал лежащего на кровати беспомощного старика, а потом насмешливо ухмыльнулся.
— Самый могущественный маг столетия, — негромко проговорил он. — Ты жалок, Альбус. Что есть твоя сила теперь? Твоя старость сломила тебя, а у тебя не хватило ни сил, ни ума, чтобы найти способ ей противостоять. Твоя смерть совсем рядом. Мне даже не нужно торопить ее. Ты, кого я всегда считал достойным противником — ты растерял всю свою силу и могущество. А я — я силен как никогда!.. И ты в моей власти! О-о-о, я долго ждал этого! Наконец мы сочтемся, старик. Ты заплатишь за все те годы, что я вынужден был считаться с тобой, твоими слащавыми идеями «равенства», твоим маглолюбием! Ты заплатишь за мое унижение, которому подверг меня, когда не принял на должность! За все те годы, когда твои лизоблюды из Ордена Феникса вмешивались в мои дела и рушили мои планы! За мальчишку-Поттера, которого ты подсунул противостоять мне и выставил меня на посмешище! О, полагаю, ты находил это забавным, не так ли? «Величайший Темный Лорд эпохи повержен годовалым младенцем!» Ведь это ты позаботился о том, чтобы научить тем древним защитным чарам его грязнокровную мамочку, эту маглу Лили!? Я знаю, что ты…
Мертвое молчание царило в Лазарете во время этого монолога. Интересно, подумалось мне, Лорд готовил эту речь заранее — или это получилось спонтанно? Вряд ли он, конечно, ждал, что когда-нибудь получит возможность вот так поговорить с бессознательным Дамблдором… а с другой стороны, откуда мне знать, может, он частенько беседовал таким вот образом со своим воображением? Драко как-то упоминал, что Лорд не чужд показной театральности. Наверное, подобные высокопарные речи — часть этого увлечения.
Но что он собирается делать? Вряд ли убийство лежащего в бессознательном состоянии старика может считаться таким уж подвигом, или принесет ему моральное удовлетворение. Но что тогда? В голосе Лорда слышались то раздражение, то гнев, то, напротив, злорадство и издевка.
— Поверь мне, Альбус, я убил бы тебя без сожалений, — покачав головой, продолжал Волдеморт. — Но если меня что-то и останавливает — так это мысль о том, что смерть для тебя сейчас была бы благом. Я знаю, как действует яд Нагайны. Через какое-то время ты очнешься. Ненадолго… Впрочем, этого хватит, чтобы ты успел узреть мою победу и понять, что окончательно проиграл. Увидишь крушение всего, за что боролся. Поймешь, что даже твой ставленник, Поттер, в конечном итоге тоже послужит мне — хоть и против воли… Старый глупец! Ты еще будешь молить меня о смерти! Она придет, конечно, но не сразу. Мне известно, как можно продлить твои мучения…
Я
— Нет, Симус… Не надо! — крикнула я, но слишком поздно. Парень рывком вскинул свою палочку, наставляя ее на Волдеморта.
— Авада Кедавра! — крикнул он.
Лорд как-то неторопливо обернулся и сделал едва заметное движение, уходя из-под удара. Зеленый луч пролетел мимо и, срикошетив от стены над кроватью директора, попал в котел, из которого разливала зелье Джинни. Тот зашипел и взорвался потоками огненно-горячей, кипящей жидкости, неожиданно поменявшей свой цвет с прозрачно-желтого на мутно-красный. К счастью, большей частью она пролилась на стол и на пол, но кое-какие брызги все же попали и на людей. Те, кто попал под этот кипящий ливень, завопили от боли. Там, куда падали капли зелья, на коже моментально вздувались волдыри от ожогов.
— Еще один гриффиндорец, — констатировал Лорд. Его тон теперь изменился. Все показное благодушие исчезло из него окончательно — теперь это была неприкрытая угроза. — Знаешь ли, мальчик, даже моей терпимости приходит конец. Не путай ее с мягкостью — эту слабость я изжил в себе задолго до того, как хотя бы попал в эту школу. У меня было… подходящее воспитание. — Он скривился, воспоминание явно было ему неприятно. — Как зовут тебя, ребенок?
Симус не ответил, лишь зло посмотрел на Волдеморта. Лорд пристально уставился на него в ответ. Зрительный контакт облегчает Легилименцию! — вспомнила я. Впрочем, предупреждать Финнигана было уже поздно. Да и что такого мог узнать от него Лорд, чего еще не знал? Кажется, этому гаду и так известно почти обо всем!
— Симус Финниган… — проговорил Волдеморт, и парень ошеломленно охнул, не ожидая, что так быстро и легко узнает его имя. — Ты знаешь… Я могу простить ложь, — он бросил холодный взгляд на Гермиону. — Могу наказать за дерзость… — теперь взгляда удостоилась Джинни. Она уже немного успокоилась после Круцио, но все еще судорожно цеплялась за подругу, а по ее щекам еще бежали слезы. Лорд снова обернулся к Симусу. — Но есть кое-что, чего я спустить не могу. Но ты ведь знаешь это? Попытка убийства карается и по закону… — сказал он, пристально глядя на юношу. — Боюсь, я более суров, чем Закон. Я могу понять твою отважную попытку напасть на меня. Это очень по-гриффиндорски. Знаешь, дитя, мальчишки твоего факультета в большинстве своем походят на тебя. Горячие юнцы, чьи головы забиты романтическими идеалами о борьбе Добра и Зла. Такие как вы обычно бывают вынуждены быстро повзрослеть, лишившись своих нелепых идеалов. Если же нет — они так же быстро умирают. К сожалению, ты относишься ко второй категории. Авада Кедавра.
Последние слова были произнесены таким спокойным, будничным тоном, что я даже не сразу поняла, откуда взялся ударивший прямо в лицо юноши зеленый луч.
— Не-е-е-ет! — Страшный крик, но чей?
В следующий момент я поняла, что кричали и плакали почти все девчонки, находившиеся в Лазарете — ну, может, кроме авроресс. Я вскочила. Во мне вскипел гнев, так же, как и после наложенного на Джинни Круцио, только в несколько раз сильнее.
— Ты ублюдок! — завопила я, кидаясь вперед, и получая необъяснимое удовольствие от произнесения бранного слова.
Подхватив со стола первую попавшуюся поварешку, которой Джин черпала зелье из котла, я в несколько шагов преодолела разделявшее нас пространство и изо всех сил огрела ею Лорда по голове. Волдеморт еще только начал оборачиваться на мой голос, и моя неожиданная атака — какой бы глупой она ни была, — ошеломила его. Я была в такой ярости, что себя не помнила, я готова была разорвать его на мелкие кусочки. Это чудовище убило парня просто так, походя, будто муху хотело прихлопнуть! И не столь важно, что тот тоже пытался убить его, Лорду ведь все нипочем! Прежде чем он успел опомниться, я наскочила на него сзади, повиснув на его шее, лягаясь, пинаясь и царапаясь, как дикая кошка. Или, лучше сказать — как настоящая рысь, недаром же она была моей анимагической формой!