Родовая магия
Шрифт:
Кажется, последнее, что я помнил более-менее отчетливо, — это как Блейз вернулась из больницы и передала мне «приглашение» от родителей на семейный ужин. Я понимал, что ничего хорошего меня там не ждет — скорее всего, предки опять начнут промывать мне мозги по поводу необходимости лечения и прочего в том же духе. И теперь уже будут действовать сразу вдвоем, а не по отдельности, как раньше. Ох, чтоб им, как же я устал от этого! Нет, понятно, конечно, что они волнуются. Я ведь даже объяснить толком не могу, почему отказываюсь от поездки. Мои бесконечные «так надо» — это не причины, это клубкопухам на смех! Однако хочешь — не хочешь, а на ужин придется идти. Лорд Малфой не должен бояться беседы с собственными родителями… К тому же, Блейз действительно была права — отказ обидел бы мать. Помимо того, что я не хотел обижать Нарциссу, я не мог позволить себе дать такое моральное преимущество Люциусу. Я и так не был уверен, что смогу противостоять сразу и матери, и отцу. Впрочем,
Как знать, может, в откровенной беседе мне все-таки удастся найти достаточно убедительные слова для родителей? — подумал я тогда, и эта мысль придала мне сил. Хоть и неохотно, но я все же уступил просьбе отца, и сказал Блейз, что нам все-таки придется пойти… а дальше воспоминания словно заволокло туманом. Наверняка я смогу все вспомнить, когда немного приду в себя — но пока что память меня подводила.
Открыв глаза, я поморгал, фокусируя свое ночное зрение. Постепенно я начал различать очертания окружающих меня предметов. В комнате, прямо напротив моей кровати, было окно, занавешенное толстыми темными шторами, почти не пропускающими внутрь какой-никакой свет с улицы. Я поморгал — даже ночного зрения с трудом хватало, чтобы оглядеться. Место было странным. Небольшая, довольно скудно обставленная комнатенка, непохожая даже на номер в недорогом отеле. Кровать, в которой я лежал, была застелена чистым свежим бельем, источавшим легкий запах лаванды — очевидно, ею были переложены простыни при хранении. Однако это было единственным, что хоть как-то напоминало попытку придать обстановке комфорт. Прикроватная тумбочка была чистой и пустой — на ней не было даже лампы или подсвечника, или, например, пузырька с каким-нибудь зельем. Кроме кровати и тумбочки, в комнате было несколько стульев грубоватого, казенного вида, и редкостно примитивный стол — четыре тонкие железные ножки и столешница. Тоже, кстати, пустой… Ни намека на шкаф или комод в комнатенке не было. Своей одежды — за исключением надетой на мне пижамы — я тоже нигде не видел. Больше всего комната, если подумать, напоминала… больничную палату? Ох, если бы только моя голова не была такой тяжелой!
По привычке, я поднял руку к лицу, подсознательно пытаясь стереть туманную пелену со своего разума. Сознание на шаг не поспевало за действиями — только уже касаясь пальцами кожи, я вспомнил, что мои руки должны быть забинтованы, и приготовился ощутить щекой пропитанную мазями ткань бинтов. Вместо этого я ощутил шершавое, царапающее прикосновение рубцов, а по руке прокатилась горячая, обжигающая волна боли. Сдавлено зашипев, я отдернул руку и уставился на свою ладонь. Никаких бинтов на ней не было. Я поднял вторую — та же история. Мысленно поблагодарив Мерлина за то, что в темноте не могу видеть отчетливо своих жутких ожогов, я откинул голову на подушку.
Итак, что мы имеем? Я явно не в Хогвартсе. Что еще хуже — я даже и не в Малфой-Маноре: во-первых, я не ощущал присутствия магии дома, а во-вторых, во всем поместье едва ли нашлась бы комната, обставленная подобным образом. Если учесть постоянные уговоры родителей, вывод напрашивается сам собой — я в какой-то клинике во Франции. Потому и руки не перевязаны больше — держу пари, пока я валялся в беспамятстве, меня успели осмотреть здешние врачи. Ну, папа, ну, удружил… И как только им с матерью удалось переправить меня через границу в бессознательном состоянии? Хотя нет, это как раз нетрудно представить. Портключом было бы проще всего, но у отца пока нет таких связей, чтобы он мог легко раздобыть его. Значит, оставалась каминная сеть. Через камин из Хогвартса в Малфой-Манор, по устойчивому соединению, оттуда — в замок тетушки Анабель, а уж оттуда — дальше, куда только душа пожелает.
Я мысленно застонал. В голове у меня понемногу прояснялось, и события вчерашнего вечера проступали в памяти все отчетливее. По дороге на ужин с родителями я морально готовился снова отбрыкиваться от уговоров, но, к моему удивлению — и, пожалуй, к удивлению Блейз тоже, — о лечении не было сказано ни слова. Поначалу все вообще шло просто прекрасно — мать расспрашивала нас с сестрой о планах на будущее, отец время от времени с легкой усмешкой комментировал ответы, что-то советовал, с чем-то не соглашался… Поначалу я не замечал легкого сладковатого запаха, витавшего в воздухе, который не имел ничего общего с запахами поданных блюд. Ну, а точнее, может, и замечал — но не ожидал от родителей подвоха с этой стороны. В конце концов, Нарцисса никогда не брезговала ароматерапией, и попытаться немного «облагородить» каким-нибудь ароматом мою скромную школьную комнату было вполне в ее духе.
Неладное я заподозрил, когда понял, что мне почему-то все труднее сосредоточиться на разговоре. Нить его начинала ускользать
Я помнил лишь смутный, тревожный сон перед пробуждением — но что же мне снилось? Почему-то это казалось важным. Что-то в нем было… Мне помнились тревожные крики, какая-то беготня — но в чем было дело, я пока не мог сообразить. Холод, одиночество, отчаяние — странные, чужие чувства, и в то же время близкие и родные. Гарри? Он чувствует себя… покинутым? Я напрягся. Взволнованные голоса-воспоминания из сна звучали в памяти все отчетливее… и вдруг, словно набатный колокол — крик Гермионы Грейнджер в голове. В голосе девушки проскальзывали панические нотки, каких я не слышал в нем даже в ту ночь, в Зале Наград, во время сражения с оборотнями. «Рон! Рон! Скорее, беги к камину! Зови Дамблдора, мадам Помфри, Снейпа — кого угодно! Нам нужна помощь! Гарри… Кажется, Гарри не дышит!»
Распахнув глаза, я резко сел на постели, чуть не свалившись со своей больничной койки. В голове прояснилось, и мне показалось, что я чуть ли не физически ощущаю, как кусочки мозаики становятся на свои места. Чертова мыслесвязь — вот что удерживало Поттера от шага «за грань»! И как только она оказалась ослаблена расстоянием — он… Черт, но почему именно связь со мной оказалась так важна!? Я не самый важный для него человек! Есть же Блейз, и Грейнджер с Уизли, и… я тяжело вздохнул, понимая, что отпираться — пусть и всего лишь перед самим собой — глупо. Никто из них не был ментально связан с «Золотым Мальчиком» — только я. Если поразмыслить, в этом была своя логика. Помимо меня, Гарри был связан еще и с Волдемортом, пусть и не совсем так же. Что если именно эта связь — причина его состояния, а вовсе не «магическое переутомление», о котором толковали целители? В конце концов, переутомление и перенапряжение сил после битвы было у всех, недаром крестному приходилось ежедневно варить по несколько котлов своего нового зелья. Что если причина долгого сна Поттера была в том, что ментальная связь с Лордом тянула его за собой, следом за Волдемортом, в небытие? Получается, что вторая связь — со мной — как раз и была тем, что держало его здесь. Одна связь уравновешивала другую! Но теперь расстояние ослабило мое влияние — значит, баланс нарушился!
— «О, нет. Нет-нет-нет-нет! Поттер, не смей!» — в панике подумал я направляя мысль к крохотному комочку эмоций в голове — тому, который обозначал Гарри. Я не очень рассчитывал на то, что мои слова дойдут до гриффиндорца, но прекрасно знал, что сильные чувства и эмоции могут усилить связь даже на расстоянии. Пока я не найду способ вернуться, нужно попробовать хоть так… — «Поттер, ни дна тебе на покрышки, только попробуй умереть, я с тебя лично шкуру спущу! Не смей, слышишь!? Держись! Слышишь, Гарри, держись! Клянусь, я не брошу тебя! Я вернусь — я в лепешку расшибусь, но вернусь! Только не смей умирать!» — облизнув губы, я зашарил взглядом по палате, надеясь, вопреки очевидности, обнаружить тут хоть какую-нибудь одежду — но увы, не нашел ничего. Моей палочки тоже не было видно. К черту, она мне и не нужна, — зло подумал я. Во мне разрасталась холодная, истинно Малфоевская ярость. Понятно, что отец хотел как лучше, но… Так просто я это не оставлю! Ладно, с этим потом — сейчас надо сообразить, как выбраться отсюда и вернуться в Англию. Скандалить и пытаться сделать это официально, скорее всего, бесполезно. Не стоит и пытаться. Родители не стали бы одурманивать меня и тащить сюда силой, чтобы теперь дать себя уговорить. Значит — остается побег.
Спустив ноги с кровати, я зашарил по полу, в поисках хоть какой-то обуви. Наконец мне удалось нащупать что-то вроде шлепанец, вроде таких, какие бывают в отелях. Подошва едва плотнее пары слоев ткани, сверху — тоненькая махровая перемычка. Мда, самое то для прогулки по улицам в начале мая. Хотя, в январе было бы куда хуже… Ладно, как только выберусь из палаты, трансфигурирую их во что-нибудь более подходящее.
Очевидно, моего пробуждения сейчас никто не ожидал — иначе в палате при мне обнаружилась бы хотя бы сиделка. А куда скорее — мама, а то и отец. Ну да, Родовая Магия, наверняка, помогла мне преодолеть действие дурмана раньше, чем предполагалось. Я раздраженно фыркнул. Ну что ей стоило совсем свести его на нет, сразу!? Рыкнув со злости, я взял себя в руки. Что толку сожалеть о том, чего не случилось? Пора делать ноги.