Родовая магия

Layna

Как оказалось, насчет кваррчонков я беспокоился напрасно — сквозь купол им было не пробиться. Вскоре послышался свист ветра, и прямо в руки Малфою упала метла — я не мог в предрассветных сумерках определить, его это была метла, или же моя, но в тот момент меня это и не волновало. Мы оба поспешно влезли на нее — я впереди, а Малфой сзади, обхватив меня руками за талию.

— Правь к внутренней галерее на четвертом этаже, — сказал мне на ухо Драко, когда мы взлетели. — Оттуда рукой подать до Больничного крыла, а нам сейчас с тобой туда заглянуть не помешает.

— Ладно, — отозвался я, сочтя предложение разумным.

Никогда еще мне не было так трудно летать — даже на третьем курсе, во время «визита»

дементоров на квиддичное поле. Тогда я толком и осознать-то ничего не успел, как потерял сознание, и свалился на землю. Теперь же никакой угрозы, казалось, не было — только собственная боль и усталость. Однако даже метла подо мной, казалось, ощущала мое состояние, и плелась еле-еле. С одной стороны, это было хорошо — едва ли мы оба сейчас выдержали бы более быстрый полет. С другой, хотелось уже побыстрее оказаться в Больничном Крыле, в безопасности, и чтобы мадам Помфри позаботилась о ранах, и чтобы все мои друзья узнали, что я жив, и что мне ничто не угрожает… Мерлин, бедная Гермиона, она, должно быть, с ума сходит! А Рон? Джинни… И Блейз. Боже правый, Блейз — как же она вообще пережила такое, когда сразу пропали мы оба. Драко, который ей как брат, которого она знает и любит с самого детства…и Я. Что я для нее значу? Просто парень, с которым она гуляет по вечернему Хогвартсу пару раз в неделю? Черт побери, я ведь даже не поцеловал ее ни разу! Какой же я идиот! Чего я испугался? Ну не получилось бы у меня, да неужели же я не нашел бы, как выкрутиться? Обернуть все в шутку, и с малфоевской наглостью (вот этому у него стоит поучиться, полезная штука) заявить, что исправить положение можно упорной и самое главное, как можно более обильной практикой…

К тому времени, как мы приземлились, влетев между колоннами открытой галереи четвертого этажа, я принял твердое решение сделать следующий шаг в отношениях с Блейз. Однако до этого, в любом случае, далеко, а нам с Драко непременно нужно в Больницу, благо, отсюда до нее рукой подать — просто дойти до конца галереи, а потом через небольшой коридор, который ведет прямо к дверям Больничного Крыла. Я слез с метлы, Малфой — тоже, однако двигался он как сомнамбула, словно уже ничего не видел вокруг, и сдавленно зашипел, словно от боли, когда ступил на пол. Ну да, если уж я с трудом держусь на ногах, то о нем и говорить нечего — слизеринцу досталось в Башне куда сильней, чем мне, да и ран у него больше. Только сейчас, применяя к метле отталкивающий чары, чтобы отправить ее на место, туда, откуда она прилетела, я бросил взгляд на пол, и охнул — на нем красовались кровавые следы. «Ну да, — запоздало сообразил я, — Малфой же был босиком, когда мы бежали к разбитому окну по осколкам, наверняка поранился!»

— Ох, черт, Малфой, что ж ты молчал! — воскликнул я, подскочив к слизеринцу, и подставив ему плечо, на которое Драко без возражений оперся — видимо, у него уже не было сил хорохориться и спорить.

— И что бы это изменило? — прохрипел он. — Твое «Асклепио» для этого слишком мало… И потом, у тебя тоже уже сил нет…

— Упрямый… слизеринский…. дубовый … пень! — прокомментировал я, чуть ли не таща на себе еле передвигающегося Малфоя. К моему удивлению, тот не возмутился, и даже не возразил, только хмыкнул в ответ, цепляясь за меня, и стараясь, как мог, облегчить свой вес на моих плечах.

Когда мы ввалились в Больничное крыло, я заметил, что палата не пуста — на одной из кроватей спал кто-то, правда, я особенно не разглядывал, кто. Заметил только темные, кажется, волосы, однако личность пациента меня вовсе не занимала. Просто его присутствие означало, что орать, как в прошлый раз, не годится. Ну, правда, это было и не очень-то нужно — на вход в палату и так наложены сигнальные чары, и медсестра, несомненно, знает о том, что пациентов у нее прибавилось… Я оказался прав — буквально через минуту из своих

комнат, по соседству с кабинетом, появилась мадам Помфри, поспешно затягивая пояс халата.

Через полчаса мы с Малфоем, оба принявшие душ, переодетые в больничные пижамы, обмазанные целебными зельями, и чуть ли не по уши напичканные восстанавливающими и крововосполняющими средствами, сидели на соседних кроватях, и боролись со сном, ожидая прихода Дамблдора, которого мадам Помфри вызвала сразу же, как только разобралась, что прямой угрозы жизни ни одного из нас нет. Я бросил взгляд на Драко, и хмыкнул. Выглядел Слизеринский Принц сейчас совсем другим. Куда исчез полный достоинства аристократ, казавшийся естественным даже в лохмотьях? Передо мной был усталый и болезненно хрупкий юноша, казавшийся совсем ребенком в почему-то большой ему больничной пижаме — что, у мадам Помфри не нашлось более подходящего размера, что ли? Бледное лицо Малфоя, с залегшими под глазами глубокими тенями, заставляло вспомнить о призраках, однако держался он по-прежнему стойко.

Ждать не пришлось долго — мы едва успели устроиться и допить все зелья, которые дала нам мадам Помфри, как двери распахнулись, и в палату стремительно вошел Дамблдор, по пятам преследуемый Снейпом и МакГонагалл. Последняя улыбнулась при виде меня и вздохнула с явным облегчением, а вот Снейп преподнес сюрприз. Всегда сдержанный и холодный Прфессор с порога буквально ринулся к Малфою и схватил его за руку.

— Драко! Боже, ты цел! — я ошалело вытаращил глаза. Никто и никогда мне не поверит, если я скажу, что Снейп способен на эмоции, да еще и по отношению к одному из своих студентов. С чего бы? В голове завозились уже совсем неприличные мысли, и я попытался отогнать их, однако безрезультатно. С чего еще ему волноваться о Малфое, если он… Может, он влюблен в него?

— Я в порядке, крестный, — отозвался Малфой, успокаивающе поглаживая стиснувшую его кисть руку профессора другой рукой. Я ошалел еще больше, испытывая одновременно смущение из-за своих нелепых подозрений, и безграничное удивление. Снейп — крестный Драко Малфоя? Так вот почему он так выделял его из прочих студентов! Следовало признать, оценки Драко по зельям были заслуженными в полной мере, однако само отношение — то, как его спрашивали на уроках, как пропускали мимо ушей его очевидную наглость и спускали ему с рук намного больше чем другим студентам… Теперь все становилось понятным и обретало смысл.

— Хвала Мерлину! — выдохнул профессор, кажется, сумев, все-таки, наконец, взять себя в руки. Странное дело, в слабом утреннем свете он выглядел как-то не совсем обычно — бледнее, моложе, нос поменьше, кажется, с зубами тоже не так все плохо, и… Мерлин! Он что, помыл голову???

— Я в порядке, — повторил Малфой, крепче сжав его ладонь в своей. — Ты же не сомневался в том, что мы выберемся, правда? — он хмыкнул, но на Снейпа, похоже, это не произвело впечатления. Он на мгновение прикрыл глаза, а когда снова открыл их, на его лице снова была бесстрастная маска. Он кинул на меня предупреждающе холодный взгляд, и мне пришлось срочно заинтересоваться узорами на моем одеяле.

Видимо, сочтя сцену приветствия оконченной, Дамблдор подошел к изножью моей кровати, и внимательно посмотрел сначала на меня, потом на Драко. Снейп, уже полностью взявший себя в руки, выпрямился, и, не выпуская руки крестника, обернулся к директору.

— Гарри. Драко, — сказал Дамблдор, одарив нас по очереди одобрительной улыбкой. — Я очень рад, что вам удалось выбраться. Ту Башню запечатали так давно, что никто не знает, что именно там заточили…

— Там кваррок, профессор, — отозвался я. — Точнее, там БЫЛ кваррок. А теперь там их много — маленьких. Они почему-то не поубивали друг друга, как говорится в «Древних магических созданиях». Но если все так и оставить, то их никакие чары не удержат…