Родовая магия
Шрифт:
— Кваррок? — переспросил директор, нахмурившись. МакГонагалл схватилась за сердце. — И вы вдвоем его одолели? — Мы одновременно кивнули. На несколько минут воцарилось молчание, казалось, удивлен был даже Дамблдор. — Нет слов, как я горжусь вами, — сказал он наконец. — Но теперь, вы говорите, там осталось его потомство?
— И они не поубивали друг друга, как утверждают все доступные источники, — добавил Малфой. — Мне показалось, что новорожденные паучки никакой агрессии друг к другу не проявляли. То ли древние авторы ошибались насчет этих их повадок, то ли произошла… какая-либо мутация, и они просто изменились. Как бы там ни было, в Башне сейчас целый выводок «кваррчонков», а мы с Гарри основательно нарушили ее защиту в области купола. Я наложил дополнительные запирающие и охранные чары, но надолго
— Благодарю за информацию, Драко, — кивнул Директор. — Можешь не сомневаться, я приму необходимые меры. Северус, мне нужно будет поговорить с тобой об этом.
Снейп кивнул. Мадам Помфри, которая не покидала палату все время с момента появления директора и деканов, начала ворчать, что мы с Малфоем сильно утомлены, и нуждаемся в отдыхе. Дамблдор кивнул, и профессора засобирались прочь, оставив нас на милость медсестры. Мадам заботливо проследила, чтобы мы улеглись, и предложила сонное зелье, однако, в нем не было необходимости. Драко уснул, едва его голова коснулась подушки, а я продержался ненамного дольше его — ровно настолько, чтобы успеть пробормотать что-то, что я надеялся, прозвучало как «спасибо, мадам Помфри», и тоже провалился в глубокий сон.
Pov Блейз Забини
Я проснулась на рассвете в своей постели, и некоторое время не могла понять, где я, что со мной, и что вообще происходит. Прошлый день мало отложился в моей памяти, хотя в глубине сознания теплилась мысль, что вчера определенно случилось что-то очень и очень важное, о чем я никак не должна была забыть, и более того — что-то ужасное. Но это определенно не связано с Темным Лордом, почему-то тут я тоже была уверена. Однако моя голова отказывалась работать, и я быстро осознала почему, увидев на тумбочке рядом пузырек со снотворным зельем. Оно не особенно хорошо действовало на меня — ну, то есть, засыпать-то я засыпала, но сон не был настоящим, таким, который позволял полноценно отдохнуть. И ничего удивительного, что после него у меня дико болела голова, а мысли и воспоминания ворочались с трудом. Ох, надо бы пойти к Дрею, и попросить зелье от головной боли — у него наверняка есть…
Дрей. При мысли о нем сердце пронзила резкая боль, и воспоминания вернулись, хлынув на меня добела раскаленным потоком. Я вспомнила, как сидела и ждала, чем закончится идиотская дуэль Драко и этого рыжего полудурка Уизли, когда дверь гостиной открылась, и через нее протиснулись дрожащие, побледневшие Гойл и Нотт. При одном взгляде на залитое слезами лицо Тео и потерянное, опустошенное — Грега, я поняла, что случилось что-то ужасное и непоправимое. Но как, как, во имя Мордреда, удалось этому гриффиндорскому придурку вообще нанести Драко хоть какой-то вред? Голос Тео, всхлипывающий и пресекающийся, объясняющий, что произошло, доносился до меня словно издали, и мне потребовалось несколько минут, чтобы осознать в полной мере ужас того, что он сказал. Не только Драко, но и Гарри — ГАРРИ? Мой Гарри? — оказались жертвами в этой чертовой идиотской дуэли? Они неизвестным образом оказались в запертой Башне, и даже Дамблдор не в состоянии освободить их? А в этой башне им наверняка дольше часу не продержаться…
Тео сквозь всхлипы пытался объяснить, что именно сказал директор, но я его уже не слышала — вокруг меня носился хоровод воспоминаний и воющих голосов, которые непрерывно твердили одно — их больше нет, их больше нет, их больше нет! Ни Драко, ни Гарри. Они, возможно, еще живы, но их все равно больше нет для тебя!
Не знаю, то ли я потеряла сознание, то ли сама потерялась в бешенном калейдоскопе, кружившемся в моей голове. Обладай я Родовой Магией — и контроль рухнул бы ко всем дементорам. Она бы уничтожила меня без остатка. Горе, боль, ужас — настолько сильные, что я не могла даже плакать, и холодная, бездонная тьма, обступающая меня со всех сторон.
Следующее, что я помню — это бледное, знакомое лицо, выглядывающее из тьмы, и голос, зовущие по имени. Затем я ощутила резкий запах, и мрак развеялся настолько, что я смогла осознать, что лежу на диване в гостиной, а надо мной склоняется профессор Снейп, убирая от моего носа какой-то пузырек и затыкая его пробкой. Однако боль никуда не ушла, и воспоминание вернулось с новой силой — Драко
Потом смутно, словно сквозь дурман я понимала, что меня подняли на руки и куда-то понесли — но сделал ли это Снейп, или он попросил Гойла или кого-то еще, я не знала, да меня это и не интересовало. Гарри. Драко. Драко. Гарри. Их больше нет… Потом в рот полилась какая-то жидкость со смутно знакомым вкусом, я инстинктивно сглотнула, и провалилась в глубокий тяжелый сон без сновидений, вызванный зельем.
Собравшись с силами, я приподнялась на постели, и села, свесив ноги, и нашаривая свои тапочки. Боль никуда не ушла, но она как-то притупилась, и стала привычной. Усилием воли я задвинула горькие мысли вглубь сознания — Драко, Гарри, их гибель и… нет, нет, не думать, только не опять. Надо делать что-то, делать то, что важно сейчас. А что важно? Ничего не идет в голову… Голова. Начнем с нее. Мне нужно зелье от головной боли. Достать его можно тремя способами. Первый — пойти в комнату Драко, ведь ему-то никакие зелья уже не… От одной мысли мне стало плохо, и я поспешно отказалась от этого варианта. Второй вариант — пойти к Снейпу и попросить у него. Третий — наименее предпочтительный — Больничное крыло.
В любом случае, какой бы вариант я не выбрала, придется одеваться — это к Дрею можно было заявиться запросто, в халате или пижаме… Нети, нет, не думать об этом! О боже, Драко… Я закрыла глаза, но слез все еще не было, только адская, раздирающая сердце на части боль. Боже, что теперь будет с Нарциссой, когда она узнает? А с Люциусом? Нет, нет, не думать! Надо идти к Снейпу. Профессор опять будет настаивать, чтобы я заплакала, но… силой слезы не вышибешь. По крайней мере, не такой, как надо… А если у него и получится — может, так и надо? И все-таки лучше к нему, чем к мадам Помфри. К мадам ходят гриффиндорцы… Ох, Гарри! Гарри….
Машинально я переоделась, сложила свою ночную рубашку — кто, интересно, меня переодевал? Надеюсь, не Снейп… Ничего не имею против нашего декана, ни в качестве профессора, ни в качестве крестного моего брата, но все-таки… Только закончив переодеваться, я осмотрелась вокруг — девчонки еще спали, со всех трех кроватей доносилось глубокое сонное дыхание. Часы показывали восьмой час утра — через час начнется суетня, все будут просыпаться, одеваться, умываться, спешить на завтрак… Как будто ничего страшного и не случилось. Как будто двое парней не канули в черную дыру, забрав с собой весь свет и всю радость из моей жизни! В какой-то момент мне даже захотелось пойти к директору и наорать на него за то, что он допустил существование такой опасности на территории школы! Грустно усмехнувшись — кто я и кто Дамблдор, да меня и слушать никто не станет! — я вышла из спальни и, спустившись по лесенке, вышла в пустую еще гостиную.
Добравшись до личного кабинета профессора Снейпа, я постучала в дверь, и минут пять ждала ответа. Может, он тоже еще спит? «Ну да, после гибели любимого крестника? Да я сомневаюсь, что Северус вообще сегодня ложился!» я постучала еще раз.
— Зря стараешься, красотка, его нет, — раздался сзади чуть нагловатый голос. Я обернулась — ах да, это же лорд Тальмор, портрет, который тут висит испокон веку! Правда, он редко открывает рот, и большей частью шляется в гости к дамам с других портретов, поэтому я не ожидала, что он хоть что-то может сказать. Внешность у него не сказать, чтобы особенно приятная — темно-каштановые волосы, уложенные по какой-то стародавней моде, средневековый костюм с огромным воротником-жабо, на поясе шпага-иголка. (Драко, некстати подумала я, терпеть не мог ни таких воротников, ни таких шпаг. Даже рапира у него в свое время была с режущей кромкой, обоюдоострая). Маленькие глазки лорда Тальмора, оценивающе осматривали меня, словно пытаясь проникнуть под одежду. Я поморщилась. Высокий, разодетый хлыщ с наглой улыбкой — и за что он только удостоился места на стенах школы?