Родовое влечение

Летт Кэти

Все кончено. Алекс никогда не уйдет от семьи. Он – космонавт, связанный фалом со своим кораблем, объединившим в себе работу, семью, брак. От этой связи зависит его жизнь. Мэдди обратила внимание на то, что простыня разрисована крохотными огурчиками, а на наволочках пастельными тонами вышито «Да». Она решительно перевернула подушки на ту сторону, где было вышито «Нет». Нет. Нет. Нет. Она снова зарылась лицом в его пижаму. «Тупой ублюдок», – подумала она, и ее вырвало.

Родовое влечение

За много лет Мэдди поняла, что любовь, как и гонорея, излечима. И ее

последствия не так губительны, как, скажем, лобовое столкновение с нефтяным танкером. Несмотря на мрачное и подавленное настроение, острую сердечную боль, она знала, что со временем все закончится. Хотя ей потребовалось два года, чтобы переболеть мужчиной, с которым она никогда не встречалась, – это был Дэвид Кессиди из семейства Партридж, а сама она находилась в препубертате, – она все же справилась с собой.

Тот день можно было бы считать концом всего, если бы Мэдди вдруг не стала походить на сестру из шоу Бенни Хилла. Ее груди набухали быстрее, чем проявлялся полароидный снимок. Сначала она делала вид, будто ничего не происходит. Однако появились другие симптомы. Каждое утро она просыпалась с отвратительным привкусом во рту, и ее рвало почти до обеда. «Комковатым хохотом», «пирогом с полынью» – вот как это называли дома. Несмотря на усталость, она лишилась сна. По ночам, лежа в просторной с балдахином кровати мистера Арнольда Танга, она считала овец – целые стада. Мысль о чае, кофе или алкоголе вызывала у нее дрожь отвращения. А еще у нее была задержка.

Наконец-то она поняла, что есть нечто худшее, чем месячные. Это – когда их нет.

Однако она старалась не обращать внимания на столь важный симптом. Ведь у нее были задержки всегда и во всем: от арендной платы до библиотечных книг. Не о чем беспокоиться, так ведь? Она часами корпела над подсчетами, но каждый раз приходила к одному и тому же неутешительному результату. Успокаивая себя тем, что ей никогда не давались точные науки, она купила калькулятор. Вооружившись им, она так и не добралась до решения основной задачи, потому что в ней внезапно вспыхнула страсть к извлечению квадратного корня из семи. Но даже когда у нее появилось неопровержимое математическое доказательство, она продолжала убеждать себя в том, что эта беременность – мнимая. Может, это просто менопауза? Или, что более вероятно, метеоризм? «Жаркое из турецкого гороха» – такое прозвище она дала своему воображаемому плоду. «Готовая фасоль на гренке». Прошла еще неделя, прежде чем она купила упаковку – шесть штук – тестов на беременность.

«Подержите тестер под струей мочи в течение нескольких секунд» – было написано в инструкции. Пока в окошечке не появилась голубая полоска, Мэдди отказывалась признавать то, о чем знала уже давно. Итак, она стала «женщиной в беде». Членом Клуба толстушек. Беременных, у которых пузо растет как на дрожжах. Она сделала тест на беременность и потерпела крах. Единственный тест, где нельзя смошенничать.

Ее любовь лишилась поэзии. Она неожиданно превратилась в героиню дешевого романа прошлого века.

Ей оставалось только свернуться калачиком на полу в ванной.

Неизлечимо обремененная

– Беременна? Мои соболезнования. – Лицо Джиллиан скрывалось под полями сувенирного сомбреро. – Неужели так трудно было прочитать указания на упаковке с таблетками?

– Ха, черт побери, ха. Я предприняла все, если

не считать лесбиянства, меры предосторожности. Этот проклятый презерватив просто растаял. Что я могу еще сказать?

Джиллиан стояла у стойки в зале прилета и спорила с представителями авиакомпании, а ее любовник лежал в гробу в грузовом отсеке. Она требовала, чтобы ей вернули его долю беспошлинных покупок, которые конфисковали на таможне. Пусть он мертв, но он все еще платежеспособный покупатель. Из ее слов следовало, что она потратила бы меньше денег, если бы перевозила его не в лежачем положении, без обеда и напитков, а в сидячем, в первом классе со всеми полагающимися привилегиями. Судя по растерянному виду представительницы фирмы, подобные доводы приводились впервые.

– И что же Тот Мужчина говорит на этот счет?

Мэдди принялась внимательно изучать свои ногти.

– Он в отъезде.

– Ах, да, конечно. Как я сразу не догадалась! И когда же, по-твоему, его выдающаяся персона почтит своим бесценным присутствием наши берега?

Мэдди пожала плечами.

– Когда он сохранит тропические леса Малайзии, Индонезии и Филиппин, спасет тысячу несчастных зверушек и двадцать пять тысяч образцов растений, которые вымирают и исчезают под гнетом глобального загрязнения окружающей среды; когда проконтролирует взрыв рождаемости и освободит всех, кого пленили против их воли. Тогда и вернется, я думаю.

Джиллиан поморщилась.

– Почему этот твой возлюбленный предпочитает снимать фильмы в странах, для посещения которых нужно делать прививку? Кто у нас занимается абортами? Я знаю одного хорошего врача на Харли-стрит.

Как пилот бомбардировщика, Мэдди спикировала вниз, поймала цель и открыла бомбовый люк.

– С чего ты решила, что я хочу избавиться от него? – Действительно, сначала Мэдди воспринимала свое тело как предателя, переметнувшегося к врагу. Позже она назвала свое состояние «перемирием».

Джиллиан наконец-то внимательно взглянула на свою подругу и даже перестала стучать накладными ногтями по пластику стойки. – Ну, думаю, ты могла бы продать его по объявлению. Сейчас дети «улетают» со свистом. Между прочим, если мне будет везти так же, как в последнее время… Если бы я старалась ради очаровательного дипломатика из посольства… – Она понизила голос почти до шепота: – Знаешь, он покинул этот мир прямо на рабочем месте. Мне пришлось переселиться в другой номер, чтобы избежать скандала. Семья-то считала, что он отправился на археологические раскопки. А получилось так, что в древних руинах рылась я. Брр! – Джиллиан почувствовала, что у нее подгибаются колени, и привалилась к стойке. – Глухой, слепой и со вставной челюстью. Можешь представить?

– Что же случилось с «обогащенным опытом», у которого «слуховые затруднения»?

Джиллиан выпрямилась.

– А после этого, моя дорогая, мне подсунули гостиничные счета. Да… – Она помолчала, теребя тесемки от шляпы. – Я могла бы делать деньги на живом инкубаторе. «Сдается роскошное чрево, – она провела ухоженными ладонями по своему телу, – обитает в модном районе, – повторяя все его изгибы, – по соседству».

– Просто… Я тут подумала… Возможно, это повод нам снова быть вместе.

– Как ты думаешь, мне стоило забрать его кардиостимулятор? Я могла бы продать его как не пользованный. Или как «использованный в половом акте». Наверняка на рынке есть спрос на подобные штучки.