Родовое влечение

Летт Кэти

– Так и будет, так и будет. – Его голос стал мягче и зазвучал певуче. – Но сейчас неподходящее время. Подумай об этом. Неужели ты не хочешь дать ребенку хороший старт в жизни? Специалисты говорят, что перед зачатием оба – и мужчина, и женщина – должны позаботиться о своем здоровье и состоянии организма. Ты отказалась от спиртного за три месяца до зачатия? Я – нет. Ты принимала все меры, чтобы вывести из организма всю дрянь? Я – нет. А лекарства? Тоже нет. А вдруг у кого-то из нас вирусная или бактериальная инфекция?

Внутри у Мэдди все трепыхалось, как рыба на крючке. Ее подбородок дрожал. В глазах появилась резь. Внезапно она почувствовала

себя вялой и безразличной и в изнеможении опустилась на диван.

– Серьезно?

– Абсолютно, – веско произнес Алекс. Пройдя за диван, он начал массировать Мэдди плечи. – Самые опасные – первые три недели. Именно в этот период формируются органы. Благоприятную возможность, в отличие от окон, нельзя открыть дважды. Количество детей с врожденной слепотой, глухотой, умственными дефектами, церебральным параличом, эпилепсией, аутизмом, – он увлеченно произносил свою мрачную речь, – с заболеваниями, явившимися результатом неправильного питания в чреве, можно уменьшить на пятьдесят процентов, если оба родителя до зачатия будут соблюдать правильную диету. Спроси Брайса. Они три месяца жили в санатории, прежде чем решили зачать ребенка. Отказались от кофе, чая, алкоголя, питались только животной и растительной пищей, пили фильтрованную воду, принимали витамины и минеральные добавки. – Он замолчал, дабы придать драматичности своим словам. – А что ешь ты?

– Не знаю, – призналась Мэдди, скручивая в жгут свои эмоции.

– Сколько «Шато Темз», в котором так много свинца, ты выпила?

У Алекса был торжествующий вид. Он напоминал жокея, чья лошадь скачет по финишной прямой, на милю обогнав остальных участников.

– Дорогая, не лучше ли заняться этим, когда мы оба будем готовы? И сделать это по первому классу? – Не посчитав нужным выслушать ответ Мэдди, он наклонился к телефону и набрал номер. – Не беспокойся, я возьму все расходы на себя. Женщинам пришлось долго и тяжело бороться, чтобы обеспечить тебе это право. Алло, да, доктора Этрингтон-Стоппфорда, пожалуйста. Это Александр Дрейк. Если бы беременели мужчины, аборты превратились бы в проклятие. Помни об этом.

Мэдди вздохнула и потерла свои измученные десны. Конечно, она сделает аборт. Разве не об этом она думала?

Конец

Аборт? Господи, о чем же она думала? Как только Мэдди услышала голос Джиллиан, она не выдержала и разрыдалась.

– Что? – Джиллиан не скрывала своей тревоги. – Что?

Как Мэдди ни старалась, она не могла выговорить ни единого слова и лишь издавала сдавленные ни на что не похожие звуки.

– Ты убила Того Мужчину, – буднично заключила Джиллиан.

Абсурдность этого вывода рассмешила Мэдди.

– Нет. Естественно, я его не убивала!

– Ну, тогда, дорогуша, в честь чего истерика? Мы же с тобой не плаксы. Я бы так рыдала, только если бы меня приговорили к тюремному заключению.

– Он не хочет ребенка. Джиллиан облегченно выдохнула.

– О, и это все? Послушай, Мэдди, я же предупреждала тебя. Любой выстрел действительно имеет отдачу.

– Он уже заказал мне билеты на дату окончания визы.

– Возможно, это к лучшему. Я хочу сказать, подумай обо всем, что ты могла бы потерять.

– О, не начинай сначала. С меня достаточно Алекса с его заявлениями о том, что я лишаюсь независимости, свободы… Он мне все уши прожужжал.

– Я говорю о твоем окружении, – резко оборвала ее Джиллиан.

– Ха-ха, черт побери. –

Мэдди слизнула соленую слезу в углу рта и рукавом вытерла нос. Бесценный ковер вокруг нее был усыпан влажными комками туалетной бумаги – бумажные салфетки уже давно закончились. Все верно. Она не плакса. Настало время посмотреть фактам в лицо. Она не просто построила воздушный замок, она даже поселилась в нем, вся целиком. А сейчас ей вручили извещение о выселении. Пора с этим кончать. – Ну ладно, – проговорила она сквозь слезы, – а ты что делаешь? Ведь сегодня суббота.

– Развлекаюсь, – гораздо спокойнее ответила Джиллиан.

– С кем?

– С британским консулом в Мексике. С тем, кто уладил мой недавний faux pas за границей. Его зовут Гарольд. Очень мрачный субъект.

– Что-то ты на себя не похожа. Разве ты охотишься не на Престарелых-миллионеров-с-шумами-в-сердце?

– Охотилась, – заявила Джиллиан. – И перестала. Я решила перейти на Мрачных надежных личностей. Хотя он противостоит всем моим авансам. Уверена, у него есть чувственные тайны, которые он откроет мне после пары рюмок коньяка. Возможно, он хочет, чтобы я растормошила его. Возможно, он подписывается на «Плети для наслаждения».

Мэдди расхохоталась.

– Ради Бога, прекрати. Он услышит тебя. Прости, что расплакалась. Господи! И помешала тебе ужинать.

– Да, я должна идти. У меня там тепленький дипломат, которого надо подогреть.

– Джиллиан, а что бы ты сделала, если бы я действительно убила Алекса? – полюбопытствовала Мэдди, прежде чем повесить трубку.

– Помогла бы тебе избавиться от трупа, – без колебаний ответила Джиллиан.

Мэдди от души рассмеялась. Вот, решила она, истинное проявление дружбы. Ради этого она согласна закрыть глаза на многие недостатки подруги: на ее золотоискательство, самодовольный снобизм, ленивых и пустоголовых приятелей, сексуальные экзерсисы.

Когда Мэдди брила ноги, готовясь к назначенному на понедельник свиданию с доктором Этрингтон-Стоппфордом, в ее голове звучали невеселые мелодии: «Прощай, беби» и «Беби, это ко-о-о-о-нец».

У врача

– Какая разница между беременной женщиной и лампочкой? Лампочку можно выкрутить. – Всю дорогу до приемной гинеколога на Харли-стрит Алекс пытался быть радушным и покладистым. Он то и дело предлагал заглянуть на станцию «Шейка матки». – Широко рада встрече с вами, – шутил он.

Хотя Алекс и заверил Мэдди в том, что врач все сохранит в тайне, сам он – человек, награжденный за отвагу, проявленную во время плавания с пеликанами в обжигающе соленых озерах Рифтовой долины в Эфиопии, – предпочел подождать в машине.

Мэдди поднялась по устланной ковром лестнице в роскошную приемную, украшенную предметами восточных религиозных культов. Помещение буквально источало запах денег. Мэдди получила возможность рассмотреть врача, когда тот подвел пациента к столу секретарши. Доктор Этрингтон-Стоппфорд оказался обрюзгшим мужчиной с поросячьими глазками и упрямо поджатыми губами. Он производил впечатление жестокого человека. Мэдди представила, как он в детстве мучил насекомых. Ее не удивило, что мальчишка, отрывавший крылья у бабочек, во взрослом возрасте стал специалистом, который пристраивает крылья к особнякам. От предпринимателя с двумя загородными поместьями, парочкой домов в городе, вертолетной площадкой и трансплантированными на лысину волосами не требуется быть вежливым с пациентами.