Родственные связи
Шрифт:
– Точно, ошиблась. У нас таких нет.
– Но фамилию-то она правильно назвала. Других Сергеевых в нашем доме нет.
– Значит, дом перепутала.
– Скорее всего. Обещала завтра зайти.
Вообще-то родни у нас много. Я была единственным ребенком у мамы с папой. Но двоюродных и троюродных братьев и сестер, разных теток и дядьев имелось в избытке. Скорее всего, Вадим не признал кого-нибудь из тетушек. Из тех, с кем редко видимся. Ну и ладно, что теперь поделаешь? Неопознанной родственнице придется подойти в другой раз.
Назавтра, да и в последующие дни, в свободное от работы время я перебирала ягоды, перемалывала
Глава 4
Домофона я не слышала. И когда наутро была бесцеремонно разбужена стуком во входную дверь, здорово испугалась. В самом деле, перед тем, как зайти люди обычно звонят по телефону, тем более, если хотят зайти в шесть утра. Но если в кромешную рань начинают барабанить в дверь, хорошего совсем не ждешь.
Я выскочила в прихожую.
– Кто? – никак не получалось справиться с замком.
– Рая, Вадик, это я, соседка, не пугайтесь.
Хорошенькое дело, я уже испугалась. Тем более, Вадим на дежурстве до вечера.
– Ирина Ивановна, что случилось? – за дверью действительно стояла соседка, запахивая халат на могучей груди.
– Вот, Раечка, женщина говорит, что у вас домофон не работает, а у нее что-то случилось. Я ничего не понимаю. Где Вадик? А Аня и Ярик? С ними все в порядке?
– На работе, на даче, в порядке.
Тут из-за плеча у Ирины Ивановны высунулась голова, точнее, сначала показалось облачко розовых волос. А потом маленькие ручки с розовым маникюром мягко, но уверенно отстранили соседку, и передо мной предстала невысокая, немолодая, да что там немолодая, старушка передо мной предстала. У бабульки были розоватые волосы, розовые ноготки, плюшевый костюм розового цвета. Только лицо не соответствовало розовой ми-ми-мишности. На лицо ей было лет семьдесят, не меньше. Выглядела она плоховато. И дело даже не в возрастных морщинках, а в глазах, полных ужаса. Да еще обувка выглядела странно. На ней были кроссовки. Один кроссовок розовый, второй синий.
– У вас все дома? – дрожащим голосом спросила дама в розовом.
– Нет, я одна, – мы с Ириной Ивановной переглянулись.
– Вы Алиса?
– Нет.
– Не может быть. Я же вижу, что вы – Сергеева! – настаивала розовая старушка.
От Сергеевой я отпираться не стала.
– Мне надо с вами поговорить, пока не поздно, – проговорив это, старушка не сдвинулась с места.
Так и продолжала стоять за мощным плечом Ирины Ивановны.
– Вы только не пугайтесь, – продолжила утренняя гостья.
Вот еще розовых Барби-пенсионерок я буду пугаться!
– Проходите, – я открыла дверь пошире.
Но Ирина Ивановна, с моих слов удостоверившись, что у нас все в порядке, проходить отказалась.
– Извините, Раечка, я пойду. Мне внучку привезли. Вдруг проснется, а дома никого. А вы, если что понадобится, сразу обращайтесь. Я дверь запирать не буду, – добрейшая Ирина Ивановна вернулась к себе.
– Так вы – Раиса? Имя надо поменять. Меня Адель зовут, Сергеева, – представилась гостья, присев на краешек стула.
Вопрос об отчестве она проигнорировала. Мы расположились на кухне. Адель согласилась на чай, и я возилась
Я вручила Адели большую кружку с горячим чаем и приготовилась ждать. Это меня муж научил. В стрессовых ситуациях надо предложить горячий напиток. Помогает переключить внимание. Желательно, что бы посуда была тоже горячая. Пострадавший будет больше думать, как бы не обжечься, и эти простые практические заботы помогут ему вернуться в реальность, к сиюминутной проблеме. К сожалению, алюминиевой кружки под рукой не оказалось. Может, поэтому Адель долго молчала. Себя я сделала кофе.
– Может, коньяку? – не выдержала я.
Про коньяк Вадим ничего не говорил, но молчание затягивалось.
– Нет, что вы! – Адель подняла голову над кружкой.
Голос ее звучал глуховато, но не дрожал.
– Просто не знаю, с чего начать.
– Ну, начните уже с чего-нибудь, а там видно будет.
Наверное, это было не очень вежливо. Но накануне я легла поздно и сейчас еще плоховато соображала.
– Мы с вами, некоторым образом, родственники, – после паузы, наконец, разродилась Адель и опять надолго замолчала. – Я ваша племянница.
– Кто? – в памяти всплыл недавний разговор с Вадимом о старушке с голубыми волосами, на днях тоже назвавшейся моей племянницей.
В отличие от многих мужчин, цвета Вадим никогда не путал. Та старушка, якобы племянница, точно была с голубыми волосами. А эта, с розовыми, откуда взялась? Впрочем, откуда взялась та, первая, с голубыми, тоже не понятно. Они обе из одного дурдома? С одинаковым бредом? Мне стало нехорошо. Ох, зря мы Ирину Ивановну отпустили. Хотя с такой хрупкой пациенткой я справлюсь. Главное, к ней спиной не поворачиваться. И ножи убрать.
– Вы мне не верите? – назвавшаяся Аделью гостья не ждала ответа на свой вопрос. – Наверное, надо пояснить, – продолжила она и, наконец, разрыдалась.
Черти бы побрали Вадима с его профессиональными советами! Кружка, полная горячего чая, выпала из вмиг ослабевших ручек, выплеснув большую часть содержимого мне на ногу. Я тихо охнула, но гостья, похоже, ничего не заметила.
– Мою сестру зовут Ариадна, сокращенно – Ара. Мы с ней погодки. Это не близнецы, конечно, но у нас тоже очень сильная связь. Нам всегда, с раннего детства, нравились одинаковые игры и книжки, одинаковые фильмы. Мы все время были вместе. Ара старше меня всего на полтора года. Мы и жили почти всегда вместе. После восьмого класса поступили учиться в другой город. Ара на парикмахера, а я на следующий год поступила в педучилище на воспитателя детского сада. Поступили, чтобы была возможность уехать из дома и жить в общежитии. Квартира у нас была однокомнатная, а мама мечтала устроить личную жизнь. Но с личной жизнью у нее не заладилось. Когда мамы не стало, мы с Арой вернулись на родину. Замуж сходили, но обе неудачно. Работали долгое время тоже вместе, в таксопарке. Только Ара – водителем, она побоевитее была. А я – диспетчером. Но мы почти всегда выходили в одну смену. Ссорились иногда, не без этого. Но если у вас, к примеру, нога заболит, это нехорошо конечно, но вы же из-за этого от нее не откажетесь. Так и мы, поссоримся, подуемся друг на друга, и опять вместе. Ара – она была солнышком. Оптимистка такая, во всем могла хорошее разглядеть.