Рогер и Робинзон

Чапаев Виктор Михайлович

– Оставь здесь свой, э, рюкзак - сказала Марция - Там ты с ним не протиснешься. Но идти тебе недолго, провизия тебе не понадобится. Лика, Эма, давайте накормим гостя в дорогу.

Лициния вышла и тут же вернулась с блюдом. Рогер принялся за еду, и тут же с удивлением уставился на собеседниц.

– А что это?

– Суфле из капусты, с цветочным нектаром - польщенная Лициния поняла, что гость восхищен их творением - Только нектар у нас консервированный, уж прости.

Рогер совсем забыл, хотя точно знал, что кроме других многочисленных совершенств, феи обладают превосходными способностями к кулинарии.

Лициния отвела его к лестнице, ведущей вниз. Здесь не было лифта, и спускаться

пришлось, громыхая ботинками по ступенькам. Девушка осталась на верхней площадке. Родж миновал несколько этажей, и после того, как спустился еще на один пролет, оказался в верхней части, практически под потолком, огромного пустого помещения, тянущегося во все стороны, куда хватало глаз. Впрочем, обзор, чем дальше, тем больше, преграждали многочисленные колонны, балки и фермы, сквозь лес которых виднелись редкие светильники. Лестница продолжала вести его вниз.

Оболочка "драма" совсем не толстая. По сравнению с высотой, на которую забирается торцевой лифт, это сущий пустяк. Отсчитайте пятьдесят - семьдесят метров вниз от поверхности земли, и вы окажетесь в открытом космосе. Если, конечно, умеете проходить через стены. Большую часть этого пространства и занимает "бандаж" - бесконечно длинные, ибо свернуты в гигантские кольца, охватывающие всю окружность поверхности, "бары" - толстые прямоугольные связки канатов, изготовленных из мономолекулярных углеродных нитей. Они способны выдержать чудовищное растяжение, создаваемое центробежной силой при вращении "драма". Собственно, на них и опиралось, в конечном счете, все остальное, из чего состоял "драм". Землю, воды, небеса - все несли на себе "бары", спрятанные в полутемном трюме "драма". Это были настоящие "кости Земли" - запавшее в память выражение из полузабытого романа.

Но как ни была торжественна и волнительна встреча с этим основополагающим конструктивным элементом космического города, надо было двигаться дальше. В конце концов, Родж спустился до самого низа. Под ногами его скрипел пенокарболитовый песок - раскрошенный от времени герметизирующий слой, лежащий толстым слоем на уже внешней поверхности "драма". Да, спустившись по лестнице, Родж попал с внутренней, обычно хорошо обжитой и благоустроенной, поверхности, на внешнюю, защищающую "драм" от вакуума, радиации и чего там еще можно встретить в негостеприимном космическом пространстве. Под его ногами, впрочем, был еще с десяток метров сплошных конструкционных материалов, но они уже не опирались на "бары", а висели под ними.

Рогер тронулся в путь. Между "барами" были широкие просветы, местами через них проходили шахты, уходящие вглубь сквозь внешнюю поверхность, они соединяли зону экологии с наружными сооружениями. Их приходилось обходить. Его путь, по большей части проходил вдоль "баров", но ему все же пришлось пересечь их около десятка. Для этого приходилось искать лестницы, подниматься под самый потолок, перебираться, пригибаясь, на другую сторону "бара", и снова спускаться. Время от времени по направляющим под потолком проскакивали юркие роботы обслуживания. Другие же двигались своим ходом по пенокарболиту в самом низу. Иногда роботы еще более странного вида проплывали в воздухе и, поворачиваясь из стороны в сторону, осматривали поверхность "баров". За "костями Земли" тщательно присматривали. И это несмотря на то, что при прочностных расчетах в "бары" закладывают тройной запас прочности.

Сначала Рогеру было интересно осваиваться в новом окружении, но через некоторое время обстановка начала действовать угнетающе. Он начал искать ориентиры, которыми снабдили его феи. И действительно, среди леса ферм и колонн, пронзая потолок помещения, показались три лифтовых шахты. Вот они как раз и вели на летное поле базы.

Рогер с облегчением

направился к лифтам.

5.

Аэроплан - легкое аэрокосмическое судно на реактивной тяге - стоял под навесом на летном поле. Три еще таких же располагались чуть дальше. В этих машинах тягу создавал поток ксенона, разгоняемый в электромагнитной камере до скорости в несколько десятков километров в секунду. Ксенон хранился в баках в аэродинамических плоскостях под давлением в триста атмосфер. Простая и надежная машина. Рогеру такие машины были знакомы. Он уже сейчас предвкушал удовольствие от полета на ней. Он обошел сей летательный аппарат тяжелее воздуха кругом, и остался доволен осмотром. Поглядел в небо, задрав голову. Облака есть, но такой машине они не помеха.

Но не стоит терять времени. Его, вообще-то, ждут.

Родж забрался в кабину, застегнул ремни, проверил приборы. Ах, какое удовольствие! Тронул сектора регулирования электромагнитного поля и подачи ксенона. Сквозь прозрачный колпак кабины пробился тонкий свист, корпус вздрогнул. Поехали! Тормоза долой, и аэроплан двинулся вперед. Роджа вдавило в спинку кресла, аппарат, вздымая выхлопом пыль, промчался по взлетной полосе и, задрав нос, ушел в блеклое небо.

На высоте семьсот метров машина попала в "молоко" сплошной облачности. Родж инстинктивно прибавил напряжение поля. Получил толчок в спину. Убавил напряжение, прибавил расход ксенона, и аппарат пошел мягче. В аэроплане можно было отключить систему компенсации перегрузок, вот в чем была его прелесть. Когда машина вышла из облаков, то вместо яркого солнца, которое ударило бы ему в глаза на нормальном "драме", он увидел неравномерно вспыхивающие зеркала осевой и бескрайний ковер облачности внизу, по которому бежали бесконечные же световые сполохи.

Не стоит растягивать удовольствие, впереди ждут дела. Добавим ксенона, и напряжения тоже. Серьезная перегрузка вдавила его в кресло. Набор скорости - в норме. Атмосфера быстро уходила вниз, небо полиловело. Яснее проступили скрадываемые дымкой конструкции "Кардианы". Все, он в безвоздушном пространстве. Аппаратик как бы застыл на высоте. Внизу в направлении запад-восток облачное поле над поверхностью уходит плавно вверх. Где-то в невообразимой дали и высоте, прямо над головой, запад соединяется с востоком. На севере и юге, уже ниже аэроплана, видны атмосферные паруса, в которые упирается равнина поверхности. На самом деле машина, конечно, двигалась, и довольно быстро, хотя Родж почти отключил тягу.

Фактически, сейчас он вместе с летательным аппаратом находился в открытом космосе и вместе с окружающим его "драмом" совершал независимый полет по орбите вокруг Мамаши. Притяжением конструкций "драма" смело можно было пренебречь. И если у поверхности на корпус и крылья его аэроплана действовал воздух, увлекая его во вращение вокруг оси, то сейчас никакие силы, кроме притяжения звезды МС3-524 и Мамаши, больше на него не действовали. Для такого режима полета аэроплан был снабжен и тормозными и маневровыми ксеноновыми двигателями, управляться с которыми Родж умел достаточно ловко.

Полетное задание Роджа было простым, ему надо было подняться наверх к осевой конструкции. Взлетные полосы аэропланов идут с севера на юг, поэтому, если машина в полете сохраняет это направление, при выходе из атмосферы никаких чудес с высотой полета не происходит. Но если аэроплан будет двигаться в безвоздушном пространстве на запад или восток, то его прямолинейный горизонтальный полет неизбежно приведет его к повторному входу в атмосферу - верхний слой атмосферы, как и внутренняя поверхность "драма", представляет собой поверхность цилиндра, внутри которого и движется машина. Все эти сложности придавали пилотированию аэропланов особую прелесть.