Рок И его проблемы-4
Шрифт:
Болото, — это вода.
Где вода, там жизнь.
Жизнь, — это вода и движение.
Особенно, когда тепло, и трава на берегу чуть ли не до колен. И пахнет влагой, зеленью и жарким летом…
Утром Гвидонов разбудил профессора, посмотрел сочувственно, как тот недоуменно оглядывается вокруг себя, не в силах поднять, где очутился, а потом жмет ладонями голову, которая, вполне вероятно, раскалывается у него на четыре части.
— Мы ведь приехали сюда работать, — сказал ему Гвидонов.
Профессор
Очки нашлись.
— Похмелиться, — сказал самому себе профессор.
— Ну, нет, — возмутился Гвидонов.
Крикнул Петьку, — тот появился со своими волшебными таблетками.
— Хуже не будет? — спросил профессор, рассматривая одну из них на свет.
Петька промолчал. Гвидонов мстительно сказал:
— Посмотрим.
Профессор брезгливо взглянул на стакан воды, который ему дали, положил таблетку на язык, и запил ее небольшим глотком.
И прикрыл в изнеможении глаза.
Гвидонов ждал пять минут, пока лицо того не начало светлеть, словно бы и его, наконец-то, коснулось утро.
— Нужно проверить пятерых молодцов, — сказал он профессору. — Довольно срочно. Через час мы вылетаем.
— Вот так всегда, — ответил профессор. — Из-за какой-то ерунды ломается естественный процесс восстановления организма…
С пятью мужиками-лягушатниками было все нормально, — никаких внушенных состояний в них не оказалось. Если, конечно, профессор, с похмелья чего-нибудь не напутал.
Но на всякий случай, когда шли на посадку, Гвидонов подозвал Петьку.
— Оружия пусть с собой не берут, у нас своего хватает. Ножик там, и все. Ничего огнестрельного.
Петька кивнул.
Охрана, с мрачными покрасневшими лицами, — поскольку Гвидонов не забыл, и только что устроил им по пятьдесят отжиманий, — перетаскивала на борт сумки с амуницией.
Пилот тоже принял живительную таблетку, — поэтому выглядел вполне пристойно.
Хорошо выглядел и главный зоотехник, который уже похмелился и пришел проводить их.
Но в основном все молчали, — так что погрузились и взлетели почти без слов.
По-деловому.
Кроме будничного трепа лягушек, лес был полон птичьих звуков, их писка и шороха крыльев.
Вот она, — природа.
Профессор вступил в высокую траву, с которой давно уже сошла утренняя роса, и сказал Гвидонову.
— Жизнь, — непредсказуема. Куда только меня не занесет… Долго здесь пробудем?
— Не знаю, — ответил Гвидонов. — Возможно, до вечера. Или, лучше, до следующего утра. Как пилоту удобней лететь, — ночью или при свете… Если не будет неожиданностей.
— А что мы здесь делаем?
— Ищем следы контрабандистов.
— Они что, из того тибетского села?
— Есть такая версия. Ее нужно проверить… Есть и другие.
— Они что, могут быть где-то рядом?
— Вряд ли. Они были здесь год назад.
— Вы хотите сказать,
— Одного из них в этом месте, по всей видимости, убили. Или серьезно ранили… В любом случае, могут остаться какие-нибудь следы. Но могут и не остаться.
— Год назад? В этой огромной тайге?.. Где не ступала нога человека?!
— Именно поэтому и есть небольшая надежда.
— В такой траве?
— Дело не в траве, а в совести, — сказал Гвидонов. — Я тоже считаю, мы вряд ли чего-нибудь здесь найдем. У нас не просто мало шансов, — нет ни одного… Но главное, чтобы совесть была чиста. Чтобы знать, мы сделали все, что могли. Искали, но не нашли. Хорошо искали честно, старались, — но не нашли. Тогда можно будет спать спокойно.
— Я вот думаю, — задумчиво на самом деле, сказал профессор. — Человеческое ремесло, морально или нет? Особенно, когда оно достигает степени таланта?.. Гений и злодейство, они как, — объединяются в дружеском рукопожатии? Или противоположны?..
— Мне бы ваши проблемы, — сказал Гвидонов, улыбнувшись ему. — Когда как следует проплачено, объединяется все.
— Так просто, — удивился профессор, как будто некто взрослый объяснил ему простую истину. — Никогда бы не подумал…
Гвидонов подошел к краю болота.
Вода, сквозь ряску и плавающие по поверхности водоросли, была темна.
А тут еще психотерапевт со своей похмельной философией.
Когда в голове должен быть вчерашний Федор. Которого все утро искали его товарищи, — но не нашли. Который, как сквозь землю провалился. Ушел куда-нибудь в лес, и завалился там спать на мягких прошлогодних листьях. И будет спать, пока не проспится.
Мертвым сном…
Он так нужен был живым, так нужен.
Так нужен. Так нужен. Так нужен… Что хоть головой бейся от досады о стену.
— Вот здесь он лежал. Кажись, где-то в этом месте.
— Да. Точно здесь.
— Откуда они появлялись?.. В каком месте с поляны уходили?
Прошли сначала в одну сторону поляны, потом, обогнув вертолет и охрану, которая ставила палатку, — в другую.
— Павел, — спросил ненароком Гвидонов. — Ничего, что мы здесь так разгуливаем?
— А чего? — не понял тот.
— Ну, гуляем туда сюда, траву мнем, — сказал Гвидонов.
— На то она и трава, чтобы ее мять, — ответил Павел…
Прошел год.
Год, — это такое понятие во времени. Когда миновало лето, потом осень, потом зима, весна, — и снова наступило лето. Природа разок увяла, — и возродилась снова. И новое поколение непуганых лягушек появилось на болотных просторах.
Год.
Год назад он был на один год моложе.
Как-то одним из таких летних дней, его вызвал генерал и попросил оказать шефскую помощь, — выйти на след пропавшего рыбачка. Который разыскивается в подозрении на убийство. Случайном или преднамеренным…