Рокоссовский: терновый венец славы
Шрифт:
Шли дни за днями, месяц за месяцем и вот уже наступило лето 1931 года. Жизнь в это время в Минске, да и во всей Белоруссии, как заметили Рокоссовские, шла в каком-то особом, свойственном для белорусов мажорном ключе. Атмосфера революционного энтузиазма, жизнерадостности, бодрости пронизывала ее насквозь, хотя люди чувствовали, что внутреннее и внешнее положение страны было не из легких.
Дивизия Рокоссовского прикрывала границу с Польшей, которая не питала дружеских чувств к нашей стране, и напряженность отношений чувствовалась здесь более остро, чем на Урале, в Забайкалье или даже в столице.
Граница
Хозяйство республики, как и всего государства, переживало еще первые этапы восстановления после десяти лет войны, революции и разрухи. Не хватало хлеба, промышленных товаров, топлива. Люди все это прекрасно сознавали, но не падали духом. Рокоссовские тоже были полны горячей веры в будущее, и это будущее, как им тогда казалось, было совсем-совсем близко. Как и прочие люди страны, они с восторгом «катались па карусели вдохновения и энтузиазма*.
Константин Рокоссовский, как всегда, был занят на службе с утра до вечера. Нередки были случаи, когда он не появлялся дома по десятку дней. И вот результаты его труда: на летних маневрах Самарская дивизия получила высокую оценку. При подведении итогов командир корпуса С.К. Тимошенко подчеркнул:
– На маневрах с самой лучшей стороны показала себя Самарская дивизия. Она организованно и вовремя вышла форсированным маршем из летних лагерей. Обстановка заставила ее изменить маршруты продвижения частей, и она с этой задачей справилась успешно. Самарцы своевременно вышли в район сосредоточения, а затем и на исходные позиции. Хочу отметить, что связь между частями и штабом дивизии - я редко употребляю такую оценку - была безупречной. Дивизия провела стремительную атаку и во встречном бою одержала верх. Она охватила противника с обоих флангов и успешно окружила его. Командир дивизии Рокоссовский показал себя умным и волевым военачальником. Он умело организовал решение задач оперативного характера и хорошо подготовил соединение к боевой обстановке.
Эти слова заставили Рокоссовского покраснеть, но, разумеется, ему было приятно, что его труды не пропали даром.
3
Юлия Петровна расцвела, чуть пополнела и стала еще более привлекательной и женственной. Она занималась домашними делами и лелеяла, растила любимицу семьи Аду. Мир здесь для девочки был широк и просторен. В детском сердце рождалось, росло и жило восхищение природой, своим знаменитым папой в красивой военной форме, с всегда блестящими сапогами со шпорами. 7
Порой Рокоссовские отправлялись в лес за ягодами или за грибами, а иногда просто на прогулку. Вот и теперь, после успешных маневров, Рокоссовский по просьбе семьи выкроил себе выходной день.
Все семейство, как на праздник, тщательно готовилось к выходу в лес за грибами. Еще с вечера были подобраны к теплым носкам резиновые сапоги, приготовлены лукошки и спортивные костюмы.
Такие семейные сборы бывали не часто, и Ада, порядком соскучившись по отцу, не отходила от него ни на шаг. Мать с улыбкой наблюдала за ними и радовалась за свою дружную семью.
– Папочка, ты только не забудь меня разбудить, - не раз напоминала Ада, заглядывая отцу в глаза.
– Хорошо,
– Не беспокойся, не забудем, куда же мы без тебя денемся, -отвечал он, с умилением глядя на суетящуюся дочь.
Рокоссовские вышли из дома рано. Еще была заметна бледная заря на востоке, но уже вершины соснового бора пылали солнечными огнями. Где-то без умолку стрекотала сорока, тонкими нежными голосами перекликались птицы, вовсю звенели комары. 4
Они шли гуськом: впереди вышагивал Рокоссовский, за ним, топала малышка, стараясь не отставать от папы-великана, замыкала «колонну» Юлия Петровна. За их ногами тянулся, словно шлейф, темно-зеленый росистый след. Он только тогда
прекратил их преследовать, когда они вышли на лесную стеж* ку, обильно присыпанную опавшими хвойными иглами.
Запахи лесной земли, хвои, вечнозеленого душистого можжевельника наполняли душу каким-то необыкновенным душевным покоем. Юлии Петровне Думалось, что из этих благодатных мест никуда не надо уезжать, что не надо искать другого пристанища, что здесь именно тот уголок земли, где можно тихо прожить всю оставшуюся жизнь. 4
Солнце уже было в зените, когда Рокоссовские, набрав по кошелке боровиков, возвращались обратно. Кругом - ни звука. Казалось, тишина поглотила лес, землю, небо и все вокруг охвачено беспробудным сном.
– Ой, мамочка!
– крикнула Ада.
– Посмотрите, какой красивый грибок!
– Доченька, ты его не трогай, - сказал Рокоссовский.
– Это ядовитый гриб мухомор.
– Как ядовитый? Тогда почему он такой красивый?
– Не всё, доченька, с виду привлекательное является по-настоящему красивым и полезным, - наклонился к дочери отец.
– А что будет, если его съесть?
– Его ни в коем случае нельзя есть, человек сразу может умереть, - пояснил Рокоссовский.
– Я не хочу умирать, - задумавшись, произнесла Ада.
– Оставь этот гриб в покое.
– А почему человек умирает?
– Девочка остановилась и посмотрела сначала на мать, потом на отца.
– Человек живет, живет, и к нему постепенно подкрадывается старость, — пояснил Рокоссовский.
– Потом человек все больше и больше дряхлеет и умирает. Так заведено в природе.
– А почему так заведено в природе?
– Так устроена жизнь. У каждого начала есть свой конец.
– Я никогда не умру!
– надула губки Ада, капризно присев на пенек.
– Я не хочу умирать! Не хочу!
– Хорошо, хорошо, доченька, - вмешалась мать, стараясь увести разговор от этой щекотливой темы.
– Раз ты не хочешь умирать, значит, будешь жить вечно.
Вскоре они расположились под вековым разлапистым дубом. Юлия Петровна постелила на зеленую траву скатерку, разложила съестные припасы. Они просидели некоторое время за столом*, потом еще долго бродили по лесу, собирая ягоды.
Солнце уже висело над лесом, когда Рокоссовские подходили к своему дому. Ровным желто-красным сиянием ложилась на землю тихая задумчивость летнего вечера. Они решили передохнуть и молча присели на скамейку. В постоянном движении была лишь Ада. Она забегала в дом, возвращалась и приносила то конфеты, то яблоки, то груши.