Рокоссовский: терновый венец славы
Шрифт:
Юлия Петровна стала замечать в себе перемены: она почти перестала смеяться, шутить, веселиться в любой компании. Может быть, она такой женщиной никогда и не была, а только присвоила себе на время черты характера той Юленьки, которую так любили ее домашние и муж Костя? Она часто задавала себе вопрос, что с ней происходит? И не находила ответа. Видела, что даже дети стали не такими раскрепощенно-веселыми, какими были всегда. Ей иногда казалось, что птицы, баловни природы, щебечут и поют не так, как они это делали раньше.
Людям, не испытавшим этого страха, трудно поверить, сколько
В середине июня, закончив дела в штабе корпуса, Рокоссовский зашел домой, чтобы взять вещи и уехать в долгую командировку для организации учебы частей и соединений в летних лагерях.
К нему подошла жена, встала на цыпочки и чмокнула в щеку.
– Что случилось, Костя, ты какой-то сам не свой?
– Да так.
– А все же?
– Сегодня утром арестовали двух командиров полков и заместителя начальника штаба корпуса. '
– За что? Они что-нибудь натворили?
– Да нет.
– Так за что же?
– Юленька, никто ничего не знает, - вздохнул Рокоссовский, т Я пытался выяснить.
– И что ты выяснил?
– Лучше и не спрашивай, - сказал он, давая понять, что разговор на эту тему закончен. Он сочувственно глянул на жену и спросил: - А где дочка?
– Должна скоро прийти. Она задержалась у подруги. Дочь Гуляева, ты, наверно, знаешь?
– Его арестовали три дня назад.
– Может, Аде не надо к ним ходить?
– почти шепотом спросила она. Ее лицо покрылось красными пятнами.
– О чем ты говоришь, Юлия? При чем тут дети?
В комнате раздался телефонный звонок.
– Да, - поднял трубку Рокоссовский.
– Да, да, я слушаю'. Хорошо, подавайте машину. Я сейчас выхожу.
Он взял чемодан и направился к выходу.
– Люлю, не волнуйся, через два месяца я вернусь. Возьмем отпуск и отдохнем на славу. Поцелуй дочурку.
– Он обнял жену и вышел.
Когда Рокоссовский подошел к машине, возле нее стояли широкоплечий, с небольшим животиком, похожим на дыню, начальник особого отдела корпуса и дивизионный комиссар Болотов.
– Что все это значит, Иван Степанович?
– «просил настороженно Рокоссовский.
Болошов потоптался на месте, покраснел и ничего не ответил.
– Это значит, что вас просят в штаб корпуса для объявления важного документа, - пояснил особист.
– Кто просит?
– По поручению командующего Ленинградским военным округом, - сказал особист.
– Мы вас просим.
– Ну что ж, поехали, - сухо сказал Рокоссовский и сел рядом с водителем.
Болотов и особист заняли места сзади.
Ехали молча. Над деревенскими домами и уличной зеленью ярко сияло солнце, вдоль заборов сплошными рядами кудрявилась сирень. '
Рокоссовский, время от времени попыхивая папиросой, думал о том, что еще два дня тому назад отношение к нему сослуживцев стало каким-то вежливо-настороженным. Он это уловил сразу и под прессом этого впечатления жил уже двое суток, а ночами почти не спал. Ему казалось, что начальник штаба корпуса и Болошов что-то от него скрывают и не могут набраться смелости об этом сказать. Теперь же те, кто сидит
Рокоссовский вдруг повернулся назад и спросил:
– Вы мне можете сказать, о чем пойдет речь?
– Нет, мы уполномочены заявить об этом в штабе, - ответил особист.
– Время терпит? Если мы приедем в штаб на полчаса позже, ничего не случится?
– Конечно, нет, полчаса туда или сюда дела не меняет, - сказал особист и, повернувшись к Болотову, уточнил: - Я думаю, так?
– Я тоже так думаю.
– Дима, поворачивай к Святогорскому монастырю, - сказал Рокоссовский.
Проехав несколько минут по течению реки Великой, машина подкатила к подножию горы и у обрыва остановилась.
Не переставая дымить папиросой (он их курил одну за одной), Рокоссовский вышел из машины.
– Он не отмочит чего-нибудь?
– тихо спросил особист, когда Рокоссовский отошел на пару десятков метров. Он положил руку в карман, ощупывая пистолет.
– Нет, я в этом уверен, - ответил Болошов, готовый в эту минуту сгореть от стыда из-за своего унизительного положения. G таким умным и деликатным командиром, как Рокоссовский, он встречался впервые за свою многолетнюю службу.
Рокоссовский стоял на вершине холма и, глядя на Святогор-скнй монастырь, чтобы отвлечься от тяжелых дум, восстанавливал в памяти связанные с ним исторические события. Куда ни забрасывала его военная судьба, прежде чем приступить к рабо-те,он изучал историю местности, где ему приходилось служить.
Он хорошо помнил, что Святогорский монастырь упоминается я летописи в 1299 году. Название горы «Снетная» происходит от фюва «снеть» - снеток, крошечная рыбка, которой когда-то бы4№ переполнены реки Пскова и которую могли ловить люди обыкновенным решетом.
«Это был самый богатый монастырь на псковской земле, -думал он, подставляя лицо солнцу, словно предвидя, что он встретится с ним нескоро.
– Здесь, в этом монастыре, находили пристанище состоятельные люди не для того, чтобы исполнить суровый монастырский обет, а чтобы избавиться от всяких мирских обязанностей и пожить на свободе».
Он глянул на золотой купол Рождественского собора, на залив реки Великой, на шапки леса, покрытые сизой дымкой, и как бы от предчувствия беды ему неудержимо захотелось забиться в какой-нибудь тихий уголок или же в монастырь, побыть там, поразмышлять и хотя бы на время уйти от мрачной реальности.
Свежий ветер ласково трепал волосы комдива и уносил его душу и сердце вдаль, в глубину веков. Он на миг мысленно представил себе, как в 1472 году на этот берег, где он теперь стоял, с большого речного судна с высокими бортами сходила племянница последнего византийского императора Софья Палеолог -невеста Великого князя Московского Ивана Третьего, следовавшая из Рима в Москву. Рокоссовский дословно помнил слова летописи, рассказывающей о встрече красавицы: «Они наливаши кубки и роги злащеные с медом и вином и пришедши к ней челом удариша».