Роковая любовь
Шрифт:
А на улице была уже темень. Максим, подхватив торт, вышел из здания. Спустился по ступенькам с парадного входа гостиницы. Зашел за угол. Ох уж этот Палыч! Как привидится ему что — не отбиться…
И вдруг Максим спиной почувствовал, что сзади враг. И враг опасный. Максим развернулся, и по шевелению воздуха почувствовал, откуда последует удар. Поставил блок левой рукой… Схватил что-то… Ладонь обожгло, как огнем. Нож! Пересиливая боль, резко рванул. Нож со звоном упал на асфальт. Ладонь на левой руке исполосована. Но сейчас не до этого. Бой не закончен.
Но в то же мгновение лезвие вошло в бок. Максим упал.
Стало больно и холодно.
Глава 23
Каким-то шестым чувством Кармелита сейчас чуяла, что происходит у нее дома. Отец бегает, ищет дочку. Рубина держится, как Штирлиц на допросе. А Земфира… даже трудно сказать, как она реагирует. Хотя нет, она, небось, радуется, что появилась возможность еще задержаться в доме Баро.
А она тут ждет, как дура!
Кармелита пошла к выходу. И тут услышала, как хлопнула дверь. Побежала навстречу:
— Максим… Наконец-то!
Но это была Света. Вопрос задала самый идиотский из всех возможных:
— А что, Максим уже ушел?
— Он и не приходил! И это уже не первый раз. На набережной я его тоже не застала. А теперь… И мобильник отключил! А я, между прочим, ради него больную бабушку оставила! — и Кармелита ушла, хлопнув дверью.
Света только громко вздохнула — возразить нечего.
Свет в конторке Игоря горел допоздна. И все, в общем-то, хорошо, если б только не Тамарино нытье.
— Ты сегодня какой-то не такой. Я к тебе бежала, торопилась… А ты мне не рад.
— Вот уже больше двадцати лет ты ко мне торопишься, спешишь… А я радуюсь… Радуюсь!
— Не понимаю… тебя всегда устраивали такие отношения…
— А теперь не устраивают. Мне надоела неопределенность, надоело то, что нам всегда приходится прятаться. Понимаешь? Брось Астахова. Давай поженимся… У нас будет семья… Понимаешь, Тамара…
— Хорошо, я его брошу. А на что мы будем жить? На пособие по безработице? Не забывай, что благодаря ему ты имеешь непыльную работу и возможность хорошо жить.
— Я найду другую работу!
— В двадцать лет, может, и нашел бы. А сейчас… Игорь… все будет хорошо… Мне тоже надоела такая жизнь. Но сейчас не время все менять. Понимаешь?
— Все я понимаю… Но… надоело это… — сказал Игорь, а про себя подумал: «Оказывается, против Томиного нытья есть только одно средство — встречное нытье».
— Кстати, а как наши дела с Максимом? — спросила Тамара.
— За это можешь не переживать.
— И когда все произойдет?
— Я думаю, сегодня. Вчера нанял человека, который ему кое-что объяснит. Мало не покажется. Думаю, что мы еще долго не увидим его на работе.
— Это хорошо! Нечего ему там делать. Мы с тобой сразу двух зайцев убиваем: и нам спокойней, и Антошке полегче. Даже трех зайцев. Ты ведь цыгана нанял?
— Да.
— Хорошо бы, чтоб он немного наследил. И вообще, все сделал в цыганском стиле.
— Тамара, ты гений. Злой.
— Для кого-то злой. А для Антона и тебя — добрый, — сказала Тамара и обняла Игоря.
Миро вернулся в табор ночью. Отец проснулся:
— Хорошо хоть к ночи объявился! А то я уж не знал, что и думать!
— Я решил немного побыть один…
Бейбут привстал:
— Сынок, знаешь, я сегодня разговаривал с Люцитой. У нас представление на носу. А вы ссоритесь. Нехорошо. Она славная девушка — помирись с ней.
— Постараюсь, отец.
— Стараться не надо, сынок. Надо мириться.
На том и порешили. И заснули.
Кармелите нелегко было идти домой. Казалось, вот она только пойдет туда, а тут в конце улицы Максим объявится. Так они и разминутся. Потому шла она домой шажками, рывками. И задержалась еще больше.
Отец ругался страшно. Только что не бил.
— Иди сюда. Ты где была?!
— Гуляла.
— У тебя тут больная бабушка, а ты гуляла. Ты что, гулящая?
— Папа, я должна была выйти. Я собиралась скоро вернуться, но у меня не получилось.
— И что же тебя задержало? Отвечай. Я тебя спрашиваю.
— Светка.
— Ну вот, — заступилась Земфира. — Я же говорила, что она у подруги. Кармелита, иди к себе в комнату.
— Не-е-ет. Подожди. Я еще недоговорил. А ты не встревай, Земфира. Я хочу знать, почему для моей дочери не имеют никакого значения ни отец, ни больная бабушка… Почему ее интересуют только подруги?
Кармелита опустила голову.
— Я не думала, что так задержусь.
— Я тебе не верю. Земфира, она меня обманывает! И ты сейчас, глядя мне в глаза, скажешь, что была у Светки? И что там никого, кроме Светки, не было?
— Я… я не понимаю, папа… что ты имеешь в виду?..
— Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Там был еще кто-нибудь?
— Нет.
— Это правда? Значит, ты не виделась с ним?
Но тут и Кармелита взорвалась в папином стиле:
— Ты хочешь от меня честного слова? Хорошо. Я тебе его дам. Вот! Даю тебе честное слово, что я его не видела и встречаться с этим человеком не собираюсь. И такого тона я не заслужила, папа. Тем более при посторонних. Теперь я могу идти?
Тут и Земфире стало больно. «При посторонних»… А на что она рассчитывала? Что ее в этом доме считают за свою?..
Максим пришел в себя. Как холодно…
Почему он весь мокрый? Кровь. Где мобилка? Достал ее. Черт! Когда ж она отключилась? Включил телефон. И опять потерял сознание.
Палыч вышел из своей котельной. Пошел к гостинице. Посмотрел в окна. В Максимовой комнате темно. Ну вот и попили чаю. Зашел на вахту. Нет, Максим не возвращался. Попросил девочек позвонить ему на мобильник, спросить, не случилось ли чего. Посмотрел на руки, они слегка подрагивали; Надо выйти на улицу покурить, успокоиться.