Роковая любовь
Шрифт:
— Да, на пуховой перине поудобней, конечно, — Сашка, как всегда, безошибочно выделил главное. — Но вообще-то мы вместе быть не можем.
— Как это не можем? Мы ведь сейчас уже вместе.
— Это другое.
— Другое? Какое другое? Это значит, как по ночам вот здесь шастать — это хорошо, а как если я хочу, чтоб дом, семья, детки, так он сразу: «дело другое»!
— Ничего ты не понимаешь, глупая…
— Нет-нет. Все я понимаю. Вот что я тебе скажу — мне это надоело, по ночам по кладбищу шастать. Я тоже человек, у
— А больше шастать и не придется. Сегодня последняя ночь у нас с тобой, Маргоша.
— Как последняя?
— Все, сворачиваем дежурство. Мир у нас с Астаховым.
— Мир?
— Ага.
— Вот и празднуй свой мир. Милуйся тут с кем хочешь.
— Да что с тобой? Что произошло? Ты обиделась, что ли? Ну не могу я на тебе жениться, не поймут меня цыгане. Закон такой! Понимаешь — закон!
— Закон?! Вот и живи со своим законом, а я пошла.
— Я, между прочим, сегодня специально отпросился на дежурство из-за тебя. А ты бросаешь меня тут одного? На кладбище!
— Ой, что ты брешешь, специально отпросился из-за меня! Скажи, просто боишься один на кладбище сидеть!
— Да ничего я не боюсь.
— Цыган великий! Посмотрите на него. На кладбище один боится сидеть! Сиди тут один со своим законом, а я пошла.
— Ну и ладно! Подумаешь! Как будто я никогда не был на кладбище. Один.
Вот чертова баба. Сбежала! А ведь и вправду страшно стало, не по себе. Съел бутерброд, выпил пива, чуть полегчало. Да после любовных забав и разморило. Прикорнул…
И тут раздались страшные воющие звуки. Сашка спросонья схватился за фонарик. Нету его. А снаружи уже совсем темно. Только какой-то страшный силуэт колышется. И вдруг в глаза ударил слепящий свет. И вместе с ним громовое:
— Вставай, Александр, я за тобой пришла!!!
— А ты кто? — едва слышно спросил Сашка.
— Это я, Судьба твоя!
— Ты это… Рано еще. Не пожил я как следует. Ни семьи нет. Ни детей. Кажется…
— Так вот и женись на мне, — сказала Судьба. — Я тебе быстро нарожаю!
Судьба развернула в свою сторону свет (это-то и был китайский фонарь) и сняла платок.
— Маргоша!
— Тьфу, сумасшедшая. Как напугала!
— А ты трус, трус!
— Я трус?!
— Да!
— Ну, негодница, я тебе сейчас покажу, какой я трус! — азартно крикнул Сашка.
И на их спорах на какое-то время (не на кладбище будь сказано) был поставлен крест…
Одежду для этого вечера Рыч выбрал какую положено: кепка, стильные темные очки, кожаная куртка, которую обычно носят с поднятым воротом. И нож выбрал со смыслом. Тот, что Миро бросил в его пистолет, отводя пулю от Максима. Забавно получится: теперь этот нож достанет того, кого в прошлый раз спас. А заодно и прежнего своего хозяина — Миро — погубит…
Как стемнело, Рыч полностью слился с вечерними сумерками. Только огонек сигареты слегка поблескивал.
Все, что ему было нужно, Рыч увидел. К Максиму приходила Света. Причем как-то пробралась мимо вахты. И в комнату проникла. Толковая девочка — далеко пойдет. Ушли вместе, но разошлись в разные стороны. Наверно, парень поехал обозреть точки астаховского бизнеса. Ясно, всё же и.о.
Пока Максима не было, приходил Миро. Это хорошо. Это даже больше чем хорошо — просто замечательно. Редкая удача, какой не ждал.
За Миро бегал, следил какой-то старик. А вот это плохо. Стало быть, гостиничный рабочий — Максов друг. Причем мужик тертый. Видно потому, как аккуратно Миро отследил. Надо быть поосторожней, чтоб не спалиться.
Ага, а вот и клиент с тортом в руках! Миро напрягся, весь подобрался.
Так, хорошо. Торт Максим оставил у дежурной. Но оставил не как подарок, а как вещь в камере хранения. Значит, еще будет куда-то уходить, и, судя по тому, как торопится, очень скоро. Совсем хорошо. Везуха — одна за одной! Стемнело. Самое время сделать то, что ему заказывали. Нет, пожалуй, даже больше. План он перевыполнит. И вряд ли заказчики будут на это в обиде…
Так, хорошо. Зажегся огонек в комнате «клиента». Елки-палки! И этот старый хрыч там! Что он втолковывает? На улицу не пускает. Понятно — из-за Миро так переполошился.
Ну вот везуха и закончилась…
— Послушай старика, Максим.
— Да ничего со мной не случится.
— Хорошо. Давай так. Ты говоришь, где она тебя ждет, я иду и привожу ее сюда.
— Палыч, успокойся, пожалуйста, ладно? Что ж ты так цыган боишься?
— Ничего я не боюсь, сынок. Я свое уже отбоялся. За тебя, дурака, волнуюсь.
— Ты только не обижайся. Но это у тебя просто… Ну, я не знаю… Глюки какие-то, что ли. Ну представь. Вот я сейчас останусь дома. А завтра? А послезавтра? Так ведь и свихнуться можно… А?
Палыч задумался. А может, и прав Максим. Что он так переполошился? Тем более, тот цыган ушел, точнее, уехал. А цыгане — они отходчивые. Но что-то все же подсказывало ему — не оставляй Максима одного…
— Ладно, убедил. Но давай хоть на улице немного провожу, а потом вернусь в свою каморку.
— Договорились…
Но не получилось, как договаривались. Уже у самого входа Палыча схватила за руку дежурная с третьего этажа:
— Палыч, выручай, родненький. В 31-м кран прорвало. Пока наши сантехники доедут, всю гостиницу зальет.
Старик заметался, не зная, куда податься. Не разорвешься же!
Но Максим только засмеялся:
— Видишь, Паныч, не судьба тебе меня проводить! Иди, спасай женщину. А я к другой женщине пойду.
— Эх, ладно. Скажи хоть, когда вернешься-то?
— Поздно, но не очень. Заходи где-то около полуночи, чайку попьем. Пока.