Роковая любовь
Шрифт:
— Как — чуть не убили? Кто?
— Не знаю, Максим в больнице. Езжай срочно. Ему кровь нужна. Может, твоя подойдет.
В табор Миро вернулся совершенно счастливый. Номер жив. И он будет в нем вместе с Кармелитой. И она сегодня так нежно на него смотрела! Вбежал к Бейбуту:
— Ну все, отец! Порядок. Даем представление. Только у меня для тебя новость. Вместо Люциты в моем номере будет участвовать другая девушка.
— Ну, чем же тебе Люцита не угодила?
— Она
— Миро. Неужели ты не понимаешь, что новому человеку надо привыкнуть у щита стоять, когда в него ножи бросают? Этому надо учиться е детства. Это не каждому дано. Ты понимаешь? Вы же с Люцитой с детства репетируете…
— Ничего, мы с Кармелитой тоже в детстве много играли.
— Что? Что ты сказал? Кармелита? Да ты понимаешь, что это дочь Баро! Новичок необстрелянный! Не дай Бог с ней что-нибудь случится… Понимаешь?
— Да что может случиться? Я столько лет кидаю ножи… Да я этот номер с закрытыми глазами делать могу. У меня нет сомнений…
— Мозгов у тебя нет! Или ты пойдешь и попросишь Люциту выступать с тобой, или представления вообще не будет. Ты понял это?
Маргоша ушла рано утречком торговать своим пивом. Сашка остался в одиночестве досматривать в склепе самые сладкие сны. Но какой-то грохот опять его разбудил. Сашка вскочил, испуганно перекрестился.
— Кто здесь?
— Это я, — сказал Баро.
— Фух!.. Напугал ты меня!..
— Ты что, Сашка, все еще мертвых боишься?!
— Побудь здесь с мое, такое привидится — заикаться начнешь!
— Иди, побудь снаружи, проветрись, мне здесь одному побыть надо…
— Ты что затеял, Баро?
— Мне нужно посидеть и подумать…
— Лучше места не нашел «посидеть и подумать»?
— Иди, Сашка, иди. В склепе я должен остаться один.
Сашка, пожав плечами, пошел к выходу. Остановился в дверях.
— Как знаешь. Но если что… я поблизости. Помогу.
Увидев, что Сашка ушел, Баро сосредоточился, сказал шепотом: «Спасибо, Рубина, правильно ты мне подсказала! Как же я сам не догадался…»
Потом перекрестился, начал с благоговением гладить камни стен и что-то нашептывать…
И тут Света вспомнила: «Антон!».
Вот кто еще может помочь спасти Максима. Эх, жаль, она его телефона не знает. Папа наверняка знает. Набрала папе на мобильный. Не отвечает. Придется в офис ехать…
Разгоняя всех секретарш, вбежала в кабинет.
— Антон!
Тамара с ходу не признала дочку Форса. Да и как признать — видела ее лишь пару раз.
— Девушка, вы что себе позволяете?!
— Простите, пожалуйста, но это очень важно. Максим умирает! Его друг! Понимаете?! Антон! Максима чуть не убили!
— Как это произошло? — спросил, побледнев, Антон.
— Его хотели зарезать!
Антон побледнел еще больше.
— Выходит,
— Подожди, Антон… Девушка…
— Меня Светой зовут.
— Мама, это дочь Форса!
— Да? Очень приятно. Зачем вы к нам пришли? Сказать, что Максим ранен? Вы уже это сделали. До свидания.
— Подождите. Я пришла сказать, что Максиму срочно нужно переливание крови.
— С чего вы взяли, что у них одинаковая группа?! — изумилась Тамара.
— Может, и разная! Вот моя кровь точно не подходит. А вот его или ваша, может быть, подойдет. Антон, поехали в больницу.
Глаза у Антона стали совсем сумасшедшими.
— Не-е-ет. Я никуда не пойду. Я вообще на улицу не выйду. И не надо на меня так смотреть, Света! Не надо!
— Я просто тебя не понимаю. Максим умирает! Пожалуйста, помоги. Ты должен это сделать.
— Мой сын никому ничего не должен! — подвела итог Тамара.
Глава 24
Света ушла.
Антона же еще несколько минут трясло от страха. Тамара обняла его по-матерински крепко, укрывая от всего мира. Сын успокоился. И мать отпустила его.
Но после того как уснул страх, проснулась совесть.
— О господи. Я — подлец! Я подлец, мама. Что я наделал?..
— Успокойся. Успокойся, сыночек, возьми себя в руки!
— В том-то и дело, мама, что я взял себя в руки. И так гадко видеть себя со стороны. Максу нужна моя помощь! Ему необходимо переливание крови… Я не пошел к нему в больницу! Побоялся…
— Ну почему именно ты? Ведь над тобой сейчас висит такая угроза. Что ж, во всем городе не найдется человека с такой же группой крови?..
— Я мог ему сейчас помочь… — продолжал Антон, как будто не слыша мать.
— Конечно, мог. Это так благородно — дать ему свою кровь. Только у тебя в крови сейчас столько алкоголя, что и за три дня не выведешь.
— Это все отговорки, мама… Не утешай меня, я — подлец!
— Ну что ты! Ты — мой сын! Я запрещаю тебе сдавать кровь, слышишь? Я запрещаю тебе даже думать об этом! Ты должен думать обо мне, ты должен беречь себя ради меня… И отца! Забудь об этой глупой истеричной девчонке! Забудь! К нам никто не приходил. Понятно?
— Понятно… — безвольно сказал Антон.
— Ну вот и молодец… Вот и хорошо…
Максиму нужна помощь! Кармелита собралась в десять секунд. Только вот… Хватит вчерашних истерик отца — нужно что-то придумать для домашних, сказать, куда она уехала.
Земфиру долго искать не пришлось. Она вместе с Грушей прибиралась по дому. Ишь как старается, наверно, уже хозяйкой себя тут чувствует.
— Земфира, скажи отцу, что я уехала в табор!
— Зачем?
— Это что, допрос?