Роковая музыка (Музыка души)
Шрифт:
— Клянусь Ио! — воскликнул он. — Так это правда? Валькирии унесут меня в Залы Слепого Ио, чтобы вечно пировать и пьянствовать?
— Не спра…, я имею в ВИДУ, НЕ СПРАШИВАЙ МЕНЯ, — ответила Сьюзан.
Валькирия доскакала до них и перекинула Вольфа через седло.
— Веселый парень, уж будь уверена, — заметила она. Потом задумчиво уставилась на Сьюзан.
— Сопрано?
— Пардон?
— Ты вообще петь умеешь, сестренка? Нам не хватает сопрано. В наше время кругом сплошные меццо.
— Я не слишком музыкальна. Мне очень жаль.
— Ну, подумай. Мне пора.
Она запрокинула
— Хай йо тоу! Хоу!
Ее конь развернулся и поскакал в небеса. Очень скоро она превратилась в ослепительное булавочное острие, которое замерцало и исчезло.
— Что, — вопросила Сьюзан, — все это значило?
Захлопали крылья. Ворон уселся на голову только что отбывшего Вольфа.
— Эти парни верят, что если ты погибнешь в бою, то огромные жирные тетки с рогами утащат тебя в гигантский пиршественный зал, где ты и будешь тупо обжираться до конца вечности, — объяснил ворон. Он деликатно рыгнул. — Совершенно идиотские представления.
— Но так оно все и было!
— Все равно идея дурацкая, — ворон окинул взглядом опустевшее, если не считать трупы и стаи его товарищей, поле брани. — Ужасно! — добавил он. — Ты только посмотри на это. Просто ужасно!
— О да!
— Я хочу сказать, я уже почти лопаюсь, а здесь их целые сотни даже нетронутых. Думаю, мне надо обзавестись сумкой.
— Это же мертвые тела!
— Точно.
— А ты их жрал!
— Все нормально, — сказал ворон, отскакивая назад. — Тут хватит на всех.
— Это отвратительно.
— Я их не убивал, — заметил ворон.
Сьюзан сдалась.
— Она страшно похожа на Железную Лили, — проговорила Сьюзан, когда они возвращались к терпеливо ожидающей лошади, — нашу физкультурницу. И говорит так же.
Она представила Валькирий, с песней скачущих по небу. Покажите, что у вас есть трупы, вы, стадо дохлых цветиков!
— Конвергентная эволюция, — объяснил ворон. — Распространенное явление. Я где-то читал, что глаз обыкновенного осьминога почти в точности напоминает глаз чело… Кавв!
— Ты собирался сказать что-нибудь вроде «за исключением вкуса», правда? — спросила Сьюзан.
— Даве в гобобу де пдихло, — невнятно ответил ворон.
— Уверен?
— Повавуста, бовет, бойдеб отшуда, м?
Сьюзан отпустила его клюв.
— Все это омерзительно, — заявила она. — Значит, вот этим он и занимался? И никакой свободы выбора?
— ПИСК.
— Ну а если они не заслуживают смерти?
— ПИСК.
Смерть Крыс ухитрился изобразить жестами — довольно понятно — что в этом случае им следует обратиться к мирозданию и дать ему понять, что они не заслуживают смерти. А мироздание тогда скажет им — О, точно! Ну, все в порядке, идите и живите себе дальше. Это была удивительно емкая жестикуляция.
— Так… Мой дедушка был Смерть, и он просто позволял природе брать свое? Какой тогда в нем прок? Это глупо.
Смерть Крыс покачал черепом.
— Я хочу сказать, Вольф — он был на стороне правых?
— Трудно сказать, — ответил ворон. — Он был Васунг. Его противниками были Бергунды. Вроде бы это началось с того, что несколько сотен лет назад Бергунды умыкнули какую-то васунгскую женщину. Или наоборот. В общем,
— Что ж, очень хорошо, — сказала Сьюзан. — Кто следующий?
— ПИСК.
Смерть Крыс вскочил в седло, свесился вниз и, не без усилий, выволок из вьюка еще одни песочные часы. Сьюзан прочитала надпись.
Она гласила: «Имп-и-Селлайн»
Ей показалось, что проваливается земля.
— Я знаю это имя, — проговорила она.
— ПИСК.
— Я помню его… откуда-то… Оно важно… Он — важен…
Луна висела над Клатчской пустыней, с виду очень похожая на огромный каменный шар. Это была не единственная пустыня, над которой она столь впечатляюще висела, а только небольшая часть пояса пустынь, становящихся постепенно все жарче и суше, который окружает Великий Неф и Безводный Океан. И никто никогда не сказал бы о Клатчской пустыне ничего большего, если бы однажды здесь не появились люди, очень похожие на мистера Клита из Гильдии Музыкантов, и не составили бы карты и не провели как раз через эту пустыню невинную пунктирную линию, которая обозначила границу между Клатчем и Хершебой.
Вплоть до этого момента Д'реги, объединение множества воинственных и беззаботных кочевых кланов, странствовали по пустыне достаточно свободно. Теперь, когда появилась эта линия, они превратились иногда в Клатчских, а иногда в Хершебских Д'регов, обладающих неотъемлемыми правами граждан обоих государств, в особенности правом платить столько податей, сколько из них может быть выжато, и правом быть отправленными воевать с людьми, о которых они никогда и не слышали. Таким образом в результате появления пунктира Клатч оказался в состоянии войны с Хершебой и Д'регами, Хершеба оказалась в состоянии войны с Клатчем и Д'регами, а Д'реги — в состоянии войны со всеми, в том числе и друг с другом, что доставляло им огромное удовольствие, поскольку в д'регском языке понятия «незнакомец» и «мишень» определялись одним и тем же словом.
Форт тоже был порождением пунктирной линии.
Сейчас это был темные прямоугольник среди раскаленных серебристых песков. Внутри происходило что-то, что очень осторожно можно было определить как насилие над аккордеоном; как будто бы некто решил, что он не прочь сыграть что-нибудь, но столкнулся с известными трудностями и, сыграв несколько тактов, снова и снова начинает сначала.
В дверь кто-то постучал.
Через некоторое время изнутри донеслось шебуршание и в двери приоткрылся глазок.
— Да, неффенди?
— СКАЖИТЕ, ЭТО КЛАТЧСКИЙ ИНОСТРАННЫЙ ЛЕГИОН?
Маленький человечек с другой стороны дверей сильно побледнел.
— А, — сказал он. — Тут вы меня подловили. Обождите секундочку.
Глазок захлопнулся. За дверью произошла короткая тихая дискуссия. Глазок опять открылся.
— Да, похоже мы и есть… есть… как его, еще разок?… ага, понял… Клатчский Иностранный Легион. Да. И что вы хотели?
— Я БЫ ХОТЕЛ ВСТУПИТЬ.
— Вступить? Вступить куда?
— В КЛАТЧСКИЙ ИНОСТРАННЫЙ ЛЕГИОН.