Роковая страсть короля Миндовга
Шрифт:
Облачившись в тяжелую мантию из волчьего меха, государь занял место на троне. Гостю же вынесли отдельное кресло — подобная честь должна была показать, что хозяин уравнивает прибывшего с собой... Некоторое время друзья молчали, просто глядя друг другу в глаза. У постороннего созерцание такой сцены могло бы вызвать уверенность, что встретились отец и сын...
— Знаю доподлинно, что сначала он отправился на Волынь. И там в одном монастыре принял от местного игумена Григория монашеский постриг, — наконец начал о своем, то бишь о сыне, государь.
Угадав, что светлейший настроился жаловаться, князь
— Ужасно переживаю за его выбор, — продолжал светлейший. — Для меня это тупик. Приняв постриг, мальчик отказался не столько от мирской жизни, сколько от претензии на полагающуюся ему по закону власть!
Гость мог бы рассыпаться в утешениях, но, как человек прагматичный, он знал, что из любой затруднительной ситуации имеется выход. Ему хотелось дать совет королю. За этим, собственно, он и прибыл в Варуту...
— Принял схиму, назвался Давидом, — тем временем продолжал несчастный отец. — Потом будто бы перебрался в Грецию, поселился на горе Афон, — лицо повелителя внезапно потемнело. Бедняга жизнь прожил — не знал, что такое пустить слезу. А тут глаза сами налились предательской влагой. — Какую неделю нет вестей! — схватившись за седую бороду, взвыл он. — Боюсь, что в живых уж нет!.. Враги!.. Кругом враги!.. Как услышат мое имя, так и хватаются за меч!.. И, кажется, пришло их время! Во всяком случае, теперь они знают, как ужалить меня!
Почувствовав, что переживания несчастного искренни, гость стал успокаивать его.
— Ведая об осторожности вашего сына, его умении выбирать окружение себе, изобличать недругов, — прогудел он, — смею выразить уверенность, мой господин, что князь Войшелк в добром здравии и еще объявит о себе.
— Враги коварны, им не составит труда подобраться к доверчивому мальчику! — не унимался отец.
— Это самообман, господин. Не преувеличивайте. С таким же успехом они могут подобраться и к вам.
— Я уже не представляю для них интереса! А вот покушаясь на Войшелка, они угрожают будущему выпестованной мною державы!
Король жаждал этих откровений. Он говорил — и с каждой фразой освобождался от угнетавшей его печали. Зная, что добродетель князя Довмонта целительна, он охотно черпал ее.
— Смею напомнить, мой король, — тем временем продолжал гость, — что сын ваш носит под сутаной кольчугу. Да и мечом владеет не хуже самого достойного воина.
— Они уже расправились с ним — заманили в свои тенета! — парировал отец.
И тогда хозяин Нальши сказал то,
— А почему бы вам, мой господин, не завести новую семью и не заиметь еще одного сына?!
Государь устремил на любимца взгляд, полный искреннего удивления...
Здесь следует сделать еще одно отступление, заметить, что, несмотря на то что лицо правителя Литвы таило сходство с хищной птицей, женщин оно притягивало неодолимо.
— Жениться? — переспросил король, хотя сам терпеть не мог тугодумства. Он стушевался. Впрочем, уже через мгновение принялся энергично возражать: — Нет! Это невозможно! Завести и поднять детей в моем возрасте!.. У меня не осталось на это времени!
— Какие ваши годы! — не сдавался гость. — Вы успеете еще поженить своих деток!
Светлейший словно не услышал — продолжал свое:
— С одной стороны тевтонцы, с другой — орда! А тут еще эти волынцы с их наглостью и волчьим аппетитом! Да вверенное мне в опеку государство просто раздавят, если я стану отвлекаться на личное!
— А мы зачем, ваши вассалы? За вами не старость, мой государь, а опыт, знание жизни! За эти годы вы не только державу укрепили, вы сплотили нацию! Вы заставили своих подданных поверить в то, что они — народ! И теперь этот народ готов защищать вас и вашего отпрыска!
Глаза правителя Литвы засияли. Король открыл рот, воззрился на гостя, как язычник на идола в момент вдохновенной молитвы. Наконец он спросил:
— Ты действительно советуешь?..
Наместник не посчитал нужным отвечать — понял, что добился того, чего желал. Теперь ему оставалось сделать гак, чтобы государь утвердился в своем новом устремлении.
Тем временем повелитель откинулся на спинку трона и с блаженным видом начал о чем-то грезить...
Совет любимца пробудил в сердце правителя Литвы мальчишеский задор. Король загорелся интересной идеей и теперь думал, как воплотить ее в жизнь. Какое-то время он сидел, молчал, потом вдруг принялся звать своих: «Мончук!.. Лисица!..»
Полотняная занавеска отдернулась, и перед хозяином Варуты предстал высокий, плечистый, еще безбородый юноша с увесистым, как у арапа, кольцом в мочке правого уха. Это был Мончук — главный телохранитель короля Миндовга, воин-богатырь, не так давно сменивший на этом посту престарелого Кучука. Стать, костюм из оленьей кожи, уверенное, даже наглое выражение лица, а также меч на поясе делали этого красавца похожим на бога войны. Глядя на него, можно было не сомневаться, что господина своего он в обиду не даст!
— Мончук, — обратился к нему светлейший, — найди и приведи ко мне дворничьего.
Через какое-то время государь уже прохаживался вдоль оконной стены и давал указания долговязому распорядителю:
— Собери свах, сводниц, чем поболе этого добра. И объяви им, что я заимел намерение жениться... Пусть подыщут невесту мне. Скажи, чтоб сына могла родить, ну, и чтоб красивой была, могла ввести меня, старика, в необходимый соблазн... Объяви об этом моем волеизъявлении повсюду. Пусть все знают, в том числе и враги наши, что правитель Литвы беспокоится за будущее своей державы!