Роковая страсть короля Миндовга
Шрифт:
Уже не слышно было стука подбитых металлом сапог гонца, а хозяин Ольши все отдувался. Наконец вулкан прорвало: толстяк заверещал, как свинья на бойне: «Девки-и!» Как был, в одной рубахе, он соскочил с кровати и устремился к занавеске. Но на полпути застыл: в нем опять взяла верх подозрительность. «А что если это ловушка! — подумал трус. — Если кто-то задумал разыграть меня!» Как и следовало ожидать, доставленное известие вызвало в несчастном противоречивые чувства.
Бедняга уже был одет, когда в его покоях, наконец, появилась младшая дочь, шестнадцатилетняя
— Папенька? — пискнула она голоском иволги и воззрилась на отца своими умными зелеными глазами.
Быстрая, улыбчивая, с тонкой шеей, дева эта ассоциировалась в сознании тех, кому выпадало видеть ее, с лучом солнца. И имя такое ей присвоили отнюдь неспроста — с намеком на цвет волос. В компании попрыгуньи было теплее — хотелось шутить, рассыпаться в комплиментах. Когда дева выросла, обнаружилось, что она — копия своей покойной родительницы...
— Где Рукша? — обратился к вошедшей толстяк. И вдруг вспылил: — Почему я должен ждать!
— Переодевается, — последовал запоздалый ответ.
— Сколько можно! — взвизгнул отец.
В другой ситуации зануда выдал бы поток упреков, а потом еще дулся бы полдня. Но сегодня ему было не до того. «Государь имеют намерение посетить сей замок!» — как набат, стучало в сознании несчастного. Князь смотрел на чадо свое и испытывал при этом что-то среднее между ужасом и безмерной радостью. Бедняга никак не мог взять в толк, ради кого повелитель намерен посетить его дом.
— Так, — с напускной важностью сказал он, — ну-ка, ответь родному отцу: чувствуешь ли ты в себе силы и желание сделаться женой и матерью?
Этот спонтанный вопрос удивил даже самого вопрошавшего.
— Что? — переспросила девица и зачем-то оглянулась. В глазах ее промелькнул испуг.
Понимая, что сглупил, толстяк, выказывая недовольство, крикнул:
— Иди и приведи сюда сестру!
На это он получил от дочери укоризненный взгляд и не слишком вежливый поклон...
— Черт знает что! — оставшись в одиночестве, продолжал кипятиться хозяин. Несчастный терялся в догадках. — Явно чьи-то происки. Следует проверить все самым тщательным образом!
Но на разбирательство не было времени, следовало уже сегодня, сей же час начинать готовиться к встрече, чтобы завтра, не дай бог, не ударить лицом в грязь. «И все-таки почему я?» — продолжал мучиться подозрениями толстяк. И не знал, радоваться ему или кусать локти...
Наконец перед ним предстали обе дочери. Желая настроить обеих на серьезный лад, отец приказал им сесть, а сам начал с сосредоточенным видом вышагивать из угла в угол. В какой-то момент он решительно объявил:
— Завтра государь намерен, — здесь глава семейства остановился и поднял указательный палец, — лично осчастливить нас своим визитом. Приедет к нам на смотрины.
Княжна Рукша, старшая дочь князя Герденя, темноволосая полногрудая дева, вся в увальня отца, даже не пошевелилась, только большие глаза ее закрылись и открылись, как у совы. Глядя на эту девушку, можно было подумать, что ей приходилось общаться с правителем Литвы чуть ли не каждый день.
Зато
— Ради кого сей визит? — поинтересовалась проказница.
— Ума не приложу, — искренне признался толстяк. Потом посмотрел на дочь и не без укоризны добавил: — Уж конечно не ради тебя!
Они, словно по команде, перевели взгляды на толстушку... Княжна Рукша продолжала сосредоточенно моргать. Но теперь глаза ее сделались шире, а пухлые щеки обрели пунцовый цвет.
— Фи! — с искренней неприязнью отреагировала княжна Липа. — Папенька, я здесь не нужна! Меня сие не касается!
Но хозяину Ольши было не до капризов. Воодушевление его достигло таких пределов, что бедняга готов был на сумасбродство. Неожиданно он подтянул лавку, на которой сидела его младшенькая, и, гоготнув, бросил:
— А что, если, краса моя, его величество на тебя глаз положит!
Ему было все равно, кто из его дочерей понравится светлейшему. Лишь бы, резонно рассуждал толстяк, это действительно случилось. Хозяин Ольши радовался и одновременно сохранял в глубине души беспокойство. И, конечно, как и подобает тщеславному человеку, каковым он являлся, уже мнил себя приближенным правителя Литвы.
— Удача! Какая удача! — с чувством вскричал он. Потом посмотрел на каждую из дочерей своих и тихо добавил: — Дети мои, мы не должны упустить этот шанс!
Он в очередной раз гоготнул и полез к младшей, более податливой, со щекоткой. Неожиданно счастливец замер, предложил:
— А не устроить ли нам по такому случаю пир! Маленькую домашнюю пирушку!.. В благодарность богам за их расположение к нашей семье!
Наступила очередь сестер выразить свои эмоции: они так и заскакали от радости!..
Позже, за ужином, когда было выпито по первому кубку медовухи, заиграла музыка. Не мешкая, сестры взялись за руки и прошлись по зале. Обе успели забыть о том, что намечается на завтра... Тем временем родитель их все потягивал и потягивал из кубка. Сначала он хлопал в ладоши, подбадривая танцующих. Потом переключил свое внимание на слуг — принялся отвешивать оплеухи. Наконец, положил голову на стол и, сохраняя блаженную улыбку на лице, заснул... Как раз в это время, выполняя требование молодиц, музыканты заиграли быстрый танец...
В деле выбора жены чаще полагаются на интуицию и инстинкты, нежели на разум. Тот факт, что правитель Литвы начал этот выбор с дочерей князя Герденя, только подтверждает данную истину.
Хозяин Ольши не выделялся ни знатностью, ни заслугами. Сработанный из толстых тесаных бревен замок его, стоявший в центре селения на песчаном холме и охваченный рукавом ручья Карабель, не относился к образцам архитектурного искусства. Черные, покривившиеся от времени, подпертые валунами стены этого сооружения, казалось, должны были вот-вот рассыпаться...