Роковая восьмерка

Иванович Джанет

— Да. На кухонной стойке разбросаны бумаги и все ящики вытащены. Или кто-то обыскал дом, или Дотти оставила в спешке.

— Я тут была после отъезда Дотти. В дом не заходила, но посмотрела в окна, все выглядело аккуратным. Думаешь, кто-то взломал дом и ограбил?

В глубине души я знала, что это не ограбление, но надежда умирает последней.

— Не думаю, что мотивом было ограбление. В детской стоит компьютер, а в спальне матери в шкатулке лежит кольцо с бриллиантом в честь помолвки. И телевизор еще на месте. Наверное, мы не

первые ищем Эвелин и Энни.

— Может, это Джин Эллен. Она тут понаставила жучков. Может, вернулась забрать прослушку перед отъездом в Пуэрто-Рико.

— Джин Эллен не такая неряха. Она не оставит открытой входную дверь и не оставит следов взлома.

Мой голос нечаянно вырос на октаву:

— Может быть, у нее был плохой денек? Дерьмо собачье, неужели у нее никогда нет паршивых дней?

Рейнджер посмотрел на меня и только улыбнулся.

— Ладно, просто я уже устала от этого совершенства, Джин Эллен, — призналась я.

— Джин Эллен — не совершенство, — сказал Рейнджер. — Она просто хороший спец. — Он обнял меня за плечи и поцеловал пониже уха. — Может, мы сможем найти таланты, вкоторых ты превосходишь Джин Эллен.

Я сощурила глаза:

— У тебя что-то конкретное на уме?

— Ничего такого, чем я бы хотел заняться прямо сейчас. — Он вытащил из кармана одноразовые перчатки. — Хочу еще порыскать здесь. Она с собой много не взяла. Большая часть одежды на месте. — Он прошел в спальню и включил компьютер. Потом открыл файлы, которые показались многообещающими.

— Ничего интересного, — наконец произнес он и выключил компьютер.

У Дотти не было автоответчика, поэтому не сохранилось никаких сообщений. По стойке были разбросаны счета и чеки из магазинов. Мы просмотрели их, понимая, что это напрасные усилия. Будь там что-то полезное, взломщик забрал бы это.

— Что дальше? — спросила я.

— Сейчас взглянем на дом Эвелин.

Ой-ой-ой.

— С домом Эвелин проблема. Там кто-то ведет слежку для Абруцци. Как только я туда прихожу, через десять минут нарисовывается этот тип.

— Почему Абруцци беспокоит твое присутствие в доме Эвелин?

— Последний раз, когда я на него наткнулась, он заявил, что я работаю за деньги и знаю, каковы ставки. И что я знаю, что он старается получить. Думаю, Абруцци охотитсяза чем-то, и это как-то связано с Эвелин. Возможно, он думает, что этавещьспрятана в доме, и он не хочет, чтобы я там вынюхивала.

— Есть соображения, что он пытается найти?

— Нет. Никаких зацепок. Я обыскала дом, но не нашла ничего необычного. Конечно, я не искала никаких тайников. Просто что-то, что привело бы меня к Эвелин.

Рейнджер закрыл за нами дверь и убедился, что она на замке.

Солнце клонилось к горизонту, когда мы собрались к дому Эвелин. Рейнджер прошелся взглядом по улице, как автоматной очередью из машины.

— Ты знаешь народ на этой улице?

— Да почти всех. Одних больше, других меньше. Я знаю соседку Дотти. За два дома живет

Линда Кларк. На углу дом Рояков. Через улицу живут Бетти и Арнольд Ландо. Они снимают дом, и я не знаю семью, которая у них в соседях. Если бы я искала какую-нибудь ябеду, то поставила бы на семью, соседнюю к Ландосам. Там старик, который, похоже, всегда торчит дома. Вечно сидит на крылечке. Видок у него такой, словно он сто лет назад зарабатывал на жизнь перебиванием коленей.

Рейнджер припарковался перед половиной дома Кэрол Надич. Мы обогнули дом и вошли в половину Эвелин через черный ход. Рейнджеру не понадобилось разбивать окно. Он просто сунул крошечную отмычку в замок, и через секунд десять дверь открылась.

Дом выглядел в точности, как я его помнила. На сушилке тарелки. Почта аккуратно сложена в стопку. Ящики задвинуты. Никакого признака обыска, как в доме Дотти.

Рейнджер совершил свой обычный рейд-обход, начав с кухни, в конце поднявшись по лестнице в комнату Эвелин. Я таскалась за ним, когда меня вдруг осенило. Клаун говорил о рисунках Энни. «Настоящий ужас», — сказал тогда Клаун. Кровавые картинки.

Я свернула в комнату Энни и перелистала альбом на столе. На первой странице нарисован был тот же дом, что и внизу. Потом шла страничка каких-то каракулей и мазни. А дальше детский рисунок мужчины. Он лежал на земле. Земля была красной. От тела била красная струя.

— Эй, — позвала я Рейнджера. — Иди-ка сюда, взгляни.

Рейнджер встал рядом и уставился на рисунок. Перевернул страницу и нашел второй рисунок с красной землей. В красном лежали двое человек. А другой мужчина наставил на них пистолет. Вокруг пистолета много помарок от стирательной резинки. Полагаю, нарисовать пистолет не так легко.

Мы обменялись взглядами с Рейнджером.

— Это мог быть просто телевизор, — сказала я.

— Не помешает прихватить альбом с собой, на случай, если это не телевизор.

Рейнджер закончил обыск в комнате Эвелин, перешел в спальню Энни, потом в ванную. И закончив с ванной, встал подбоченившись.

— Если что-то здесь и есть, то хорошо спрятано, — заявил он. — Было легче, если бы я знал, что мы ищем.

Мы покинули дом тем же путем, что и вошли. На заднем крыльце нас не ждал никакой Абруцци. Не ждал он нас и у пикапа Рейнджера. Я села рядом с Рейнджером и оглядела улицу из конца в конец. Никакого признака Абруцци. Я почти разочарована.

Рейнджер завел мотор, доехал до дома родителей и встал позади моей тачки. Солнце уже село, и на улице было темно. Рейнджер выключил фары и повернулся ко мне, чтобы лучше рассмотреть.

— Ты снова сегодня здесь спишь?

— Да. Моя квартира все еще опечатана. Я так думаю, мне ее вернут завтра.

И что тогда? По спине пробежала невольная дрожь. Мой диван все еще во вшах смерти.

— Вижу, как тебя волнует возвращение, — заметил Рейнджер.

— Разберусь как-нибудь. Спасибо, что помог мне сегодня.