Роковой обет
Шрифт:
Откуда-то сверху, из глубины бархатной летней ночи, непроглядную тьму которой прорезала лишь тонкая ниточка света, прочерчивавшая на западе линию горизонта, до ушей Хью донесся ответный возглас, а затем пронзительный испуганный крик и шум борьбы.
Вскарабкавшись по склону, шериф выбежал на дорогу. В темноте возле въезда на мост смутно маячили фигуры трех всадников. Один из них, тот, что посередине, слегка склонившись с седла, держал за шиворот запыхавшегося и выбившегося из сил беглеца, который уже не пытался сопротивляться.
— Я полагаю, милорд, — промолвил всадник, — что
У незнакомца был красивый, звучный и властный голос. Темнота не позволяла разглядеть его лицо, но не могла скрыть очертаний гибкого, стройного тела. Он ловко сидел в седле и, по всей видимости, был молод.
Когда всадник ослабил хватку, собираясь передать своего пленника представителю власти, пойманный беглец вовсе не попытался удрать: пошатнувшись, он широко расставил ноги, чтобы не упасть, и вопросительно, чуть ли не с вызовом, уставился на Хью.
— Я ваш должник, — промолвил, обращаясь к всаднику, Хью и усмехнулся, узнав пленника. — Правда, это мелкая рыбешка, но я надеюсь, что не вся крупная рыба выскользнула из сетей. Мы тут устроили облаву на шайку мошенников, заявившихся в наш город, чтобы обирать простаков, но этот господин, которого вы ухватили за плащ, не из их числа. Я его знаю — это молодой Даниэль Аурифабер, золотых дел мастер из нашего города.
— По моему разумению, — обратился Хью к ремесленнику, — в такой компании можно скорее остаться без гроша, чем разжиться золотишком.
— Нет никакого преступления в том, чтобы разок-другой бросить кости, — хмуро пробормотал молодой человек, переминаясь с ноги на ногу. — Ведь мне запросто могла улыбнуться удача…
— Только не с теми костями, что принесли с собой эти прохвосты. Но в одном ты прав: загубить понапрасну вечер и вернуться домой с пустым кошельком — дурость, а не преступление. Поэтому, любезный мастер Даниэль, я не собираюсь ни в чем тебя обвинять. Возвращайся к реке и присоединяйся к своим облапошенным приятелям. Веди себя хорошо, и обещаю, что к полуночи ты уже будешь дома.
Мастер Даниэль Аурифабер поблагодарил шерифа и уныло побрел к мосту, где под охраной сержанта дожидались его остальные незадачливые игроки. Цокот копыт коней, рысью пересекавших мост, указывал на то, что кто-то из стражников сбегал за лошадьми, — верно, для того, чтобы пуститься в погоню за мошенниками, удравшими по дороге на запад. Впрочем, надежда на поимку была невелика, ибо меньше чем в миле начинался лес и укрывшиеся в чащобе беглецы могли чувствовать себя в безопасности. Для того чтобы их выследить, потребовались бы собаки. Как бы то ни было, гоняться за ними в темноте бесполезно, а потому поиски придется отложить до утра.
— Поверьте, я рассчитывал оказать вам совсем не такой прием, — промолвил Хью, всматриваясь в неясные очертания всадника. — Ведь вы, надо полагать, и есть посланник императрицы и епископа Винчестерского. Гонец известил меня о вашем прибытии час назад, и я не ожидал, что вы окажетесь здесь так скоро. Мое имя Хью Берингар, и милостью короля Стефана я являюсь шерифом этого графства. Ваши
— Вы очень любезны, — отозвался посланник, — и я с радостью принимаю ваше предложение. Но, как мне кажется, вам стоит сперва уладить дело с вашими горожанами да и отпустить их по домам. Я же вполне могу подождать.
— Да, — с сожалением признался позднее Хью Кадфаэлю, — что ни говори, а это далеко не самое удачное дело в моей жизни. Я недооценил эту братию — они оказались куда напористее, чем я думал, да и оружием запаслись не худо.
Той ночью в странноприимном доме брат Дэнис недосчитался четверых постояльцев: купца из Гилдфорда Симона Поера, портного Уолтера Бэгота, перчаточника Джона Шуа и коновала Уильяма Хейлза. Последний коротал ночь в каменном подземелье Шрусберийского замка, на пару с разносчиком, который вынюхивал по городу нужные для мошенников сведения. Остальные проходимцы, отделавшись несколькими ссадинами и царапинами, благополучно скрылись в Долгом Лесу. Там, на опушке, они, надо полагать, и переночуют — благо ночь выдалась теплая, — пересчитают свои синяки да шишки, а заодно подсчитают и барыши, причем весьма немалые.
Правда, дорога в аббатство теперь им была заказана, но они в лбом случае вряд ли задержались бы в Шрусбери дольше чем на один вечер. Заезжие пройдохи редко остаются на одном месте дольше трех дней: к этому времени кто-нибудь из проигравшихся наверняка заподозрит, что дело нечисто. Едва ли они осмелятся и снова вернуться на юг. Однако известно, что обманщики изобретательны, хитры и умеют приспособиться к любым обстоятельствам, тем паче, что способов пожить за чужой счет существует немало.
Молодых горожан, вообразивших по глупости, что они проведут веселый вечерок и вернутся к своим женам, позвякивая полными кошельками, отвели в караульное помещение, как следует пропесочили и отпустили по домам, куда они и побрели в глубоком унынии и с изрядно опустевшей мошной.
На том бы и конец ночным хлопотам Хью, но свет висевшего над воротами фонаря случайно упал на правую руку уже собиравшегося уходить Даниэля Аурифабера. На ней блеснул серебряный с овальной печаткой перстень. Хью приметил его и ухватил золотых дел мастера за рукав.
— Постой, приятель. Дай-ка я посмотрю на этот перстень поближе…
Даниэль передал перстень шерифу без особой охоты, но вид у него при этом был скорее озадаченный, чем напуганный. На пальце перстень сидел довольно плотно, и снимать его пришлось не без усилия, но следа на его месте не осталось — видно, владелец носил это украшение недавно.
— Где ты его взял? — спросил Хью, стараясь в тусклом свете фонаря разглядеть выгравированные на печатке герб и девиз.
— Где взял? Ясное дело — купил, а как иначе? — обидчиво буркнул Даниэль.
— В этом я не сомневаюсь, — сказал Хью, — но у кого? Наверняка у одного из игроков. А ну выкладывай — у которого?
— У того гилдфордского купца, что назвался Симоном Поером. Он сам предложил мне этот перстень, вот я и взял, а почему бы и нет? Сработан-то он отменно. Я выложил за него немалые деньги.