Роковой обет
Шрифт:
— Да, это так, — со вздохом промолвила девушка.
— А если так, не упускай случая освободить его от обузы с моего ведома и согласия. А потом, но только потом, не сразу, — добавил Сиаран с загадочной улыбкой, — ты сможешь рассказать ему правду. Пусть знает, что я сам все это задумал.
— Неужто ты и вправду это сделаешь? Ради него и меня? Уйдешь один, чтобы мы… О, как ты добр! — страстно воскликнула Мелангель и порывисто прижала его руку к своей груди.
Сердце ее было исполнено признательности этому самоотверженному человеку, добровольно отказавшемуся от общества единственного
— Я никогда не забуду твоей доброты! — воскликнула девушка. — Я буду молиться за тебя всю свою жизнь.
— Нет, нет, — возразил Сиаран все с той же таинственной, мрачной улыбкой, — не благодари, а забудь обо мне сама и помоги в этом ему. это лучшее, что ты можешь для меня сделать. И довольно слов. Ступай найди его. Сейчас все зависит только от тебя.
Она отступила на несколько шагов, не сводя с Сиарана благодарного, восхищенного взгляда, неловко поклонилась и, послушно повернувшись, поспешила вверх по склону, на ходу ускоряя шаг. Наконец она побежала, и сердце радостно стучало в ее груди.
Разговевшись, монахи, служки, гости аббатства и горожане собрались на большом дворе. Не так часто в стенах обители скапливалось столько народу, да и предместье полнилось гулом голосов. Туда подтягивались представители городских цехов: провост, старейшины и почтенные мастера намеревались присоединиться к торжественной процессии, что двинется из обители к часовне Святого Жиля. Половине монастырской братии во главе с приором Робертом предстояло направиться к часовне и, взяв оттуда раку с мощами, принести ее в обитель, где их встретят со свечами, цветами и пением церковных гимнов остальные монахи во главе с самим аббатом. Не приходилось сомневаться в том, что многие паломники и богомольцы из города и предместья, во всяком случае, здоровые и крепкие телом, пристроятся в хвосте монашеской процессии и проследуют к часовне за приором, тогда как немощные и увечные будут дожидаться святую возле обители, чтобы вместе с аббатом Радульфусом поприветствовать ее по возвращении.
— Ой, как бы мне хотелось пройти с этими братьями до самой часовни, — промолвила раскрасневшаяся, возбужденная Мелангель, стоявшая рядом с братом и тетушкой среди заполнившей двор праздничной толпы. — И ведь это совсем недалеко. Жаль только — Руну никак не поспеть за процессией.
Опиравшийся на костыли Рун был молчалив и сосредоточен. Он весь светился, словно величие праздника сделало еще светлее его льняные волосы. Его огромные ясные глаза смотрели куда-то в пространство, как будто он не замечал царившей вокруг суеты. Однако он тут же откликнулся на слова сестры.
— Я и сам хотел бы пройти за братьями хоть немножечко, пока не отстану. Но вам нет нужды оставаться со мной.
— Ишь чего удумал, — закудахтала тетушка Элис, — я тебя одного не брошу. Мы с тобой вместе дождемся здесь возвращения святой. Ну а у Мелангель ножки крепкие, вот пусть и пойдет с процессией да заодно и помолится за тебя по дороге туда и обратно. Небось это всяко не помешает, а мы с тобой и вдвоем не пропадем.
Склонившись к
Натруженной ткацкой работой рукой Элис пригладила и без того аккуратно причесанные волосы, убирая каждый волосок с высокого лба, и, обращаясь к Мелангель, промолвила:
— А ты, дитя, ступай, только не иди одна. Держись кого-нибудь из знакомых: мистрисс Гловер или вдовы лекаря. А то сама ведь знаешь, к процессии всякий народ может прибиться. С иными греха не оберешься.
— Мэтью собирается пойти с братьями, — промолвила девушка, заливаясь румянцем. — Он сам мне сказал. Я встретила его сегодня, когда с заутрени возвращалась.
Это было правдой, хотя и не совсем. На самом деле Мелангель сказала, что хочет пройти весь путь, шаг за шагом, вознося молитвы за тех, кто ей дорог и близок. Она не называла имен, но Мэтью сразу подумал о ее несчастном брате. Однако девушка имела ввиду и двоих неразлучных друзей, один из которых недавно доверился ей. Осмелев, Мелангель решилась заикнуться о Сиаране.
— Жаль, что твой бедный друг не сможет поспеть за процессией. Ему, как и Руну, придется подождать в обители. Но разве им не зачтется, если мы с тобой проделаем за них этот путь с молитвою на устах?
И все-таки Мэтью колебался. Он растерянно оглянулся, но затем снова повернулся к Мелангель и, глядя ей в глаза, решительно заявил:
— Да, пойдем. Пройдем с тобой рядом хотя бы этот короткий путь. Думаю, я имею на это право… И весь путь, с первого до последнего шага, я буду неустанно молиться за твоего брата.
— Ну что ж, девочка, — успокоилась, услышав это тетушка Элис, — коли так, ступай да разыщи его. Уж Мэтью-то за тобой пригладит, не сомневаюсь. Смотри-ка, братья уже строятся, так что тебе лучше поторопиться. Иди, а мы с Руном будем тебя ждать.
Мелангель как на крыльях полетела к воротам, где приор Роберт и регент Ансельм уже выстроили братьев. За стройными рядами монахов, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, толпились, образуя длинный извилистый хвост паломники и местные богомольцы. Цветы, разноцветные восковые свечи, кресты и хоругви придавали процессии торжественный и красочный вид. Мэтью уже стоял там и ждал девушку. Завидев Мелангель, он протянул ей руку.
— Значит, тетушка отпустила тебя со мной. Выходит, доверила…
— А ты не беспокоишься о Сиаране, — не сдержавшись, с тревогой спросила Мелангель. — Хотя он вообще-то прав, что остается здесь. все равно ему не осилить весь путь.
Монашеский хор затянул псалом, и процессия двинулась через распахнутые ворота. Впереди шествовал приор Роберт, за ним выстроившиеся парами братья, следом городские старейшины и наконец многочисленные почитатели святой. Те из них, кто знали слова и мелодию псалма, воодушевленно подпевали монахам. Многолюдная процессия выплеснулась за ворота аббатства и, свернув направо, двинулась к часовне Святого Жиля.