Роковой свидетель
Шрифт:
– Почему у него на ботинках была грязь? Мы же видели, как он разговаривал с Тесс, стоя в вестибюле с мусорным пакетом. Он выходил на улицу и собирал мертвых кошек? Нет, они были частично заморожены.
– Возможно, нам стоит проверить его морозильник, – решила Мосс.
Эрика закрыла окно, и они пошли на кухню. Там было то же самое, что и в ванной: никакой микроволновки, только старомодная газовая духовка с решеткой для гриля на полке над плитой. В углу гудел холодильник. Пахло жареной едой, но потрескавшиеся пластиковые поверхности
– Картофельные вафли, говяжий фарш… О, и пакет с копченой рыбой. Больше ничего. Никаких мертвых кошек.
Они вышли из кухни в коридор, где стоял высокий шкаф с ключом в замке. Эрика открыла его. Полки до потолка были заставлены хозяйственными принадлежностями, чистящими средствами, рулонами мусорных мешков, лампочками, туалетной бумагой и кусками такого же мыла, как в ванной.
– У него нет ни телевизора, ни компьютера, ни радио, и он любит делать запасы. – Мосс обвела глазами все эти богатства.
– Да, но это не противозаконно, – возразила Эрика.
– Нет никаких признаков того, что он делал большую уборку, если только он не был в защитном комбинезоне и перчатках. Однако внутри мешка, с которым мы его поймали, ничего этого не было.
– Надо проверить общие мусорные баки, – решила Эрика.
– Самой не терпится, – кивнула Мосс.
В гостиной зазвенели часы с кукушкой, подавая сигнал о времени. Эрика вздрогнула. В этой странной, жуткой маленькой квартире время, казалось, остановилось.
8
Тщательный поиск в мусорных баках не выявил никакой окровавленной одежды или салфеток. В три часа ночи группа криминалистов закончила работу в квартире Вики, и место преступления затихло. Эрика сообщила команде, что они встретятся завтра в десять утра в участке Льюишем-Роу.
– Подбросить тебя домой? – предложила Мосс. Фургон криминалистов уже покинул место преступления, а фургон подкрепления отъезжал. Теперь на узкой дороге было пусто и уныло, и лишь натянутая лента тихо гудела, вибрируя на сильном ветру.
– Все в порядке. Мой новый дом – через две улицы.
– Уже поздно. Давай-ка я тебя отвезу, чтобы ты уж точно добралась в целости и сохранности.
Они сели в машину, Мосс завела двигатель и включила обогреватель. Эрика зажала замерзшие руки между бедер, чтобы скорее согреться. Мосс вручила ей пакет конфеток со вкусом щербета:
– Вот, держи. Заглуши вкус помойки.
– Спасибо. – Эрика положила конфетку на язык. Рисовая оболочка быстро растаяла, а восхитительная шипучая острая сладость ударила в нос, изгоняя воспоминания о том, как они рылись в мешках с вонючим мусором и протухшей едой.
– Что ты теперь думаешь о Чарльзе Уэйкфилде? – спросила Мосс.
– Пусть ночует в камере, а завтра его допросим.
–
– Это было бы легко и просто, но на данном этапе мне сложно связать его с убийством. Если только мы не найдем ДНК.
– Легко и просто не бывает никогда, – заметила Мосс. Эрика кивнула и закатила глаза.
– Дай-ка мне еще одну конфетку.
– Я купила их детям, но до детей они так и не добрались. – Мосс встряхнула пакетик и протянула Эрике. – Больше всего на свете обожаю сахар.
– Они такие вкусные. – Эрика откинулась на сиденье и закрыла глаза. – Господи. Я с пяти утра не спала из-за грузчиков.
Они отъехали от многоквартирного дома, где остался дежурить одинокий офицер.
– На вид он… ну, развалюха. – Мосс припарковалась и заглянула в окно нового дома Эрики.
– Я сделала как в поговорке: купила самый паршивый дом на самой красивой улице.
– Ну что ж. Ты этого достойна.
Эрика рассмеялась.
– Спасибо, что подвезла. Увидимся завтра утром.
– Спокойной ночи, босс. Поспи хоть немного!
Мосс подождала, пока Эрика войдет, прежде чем уехать. В доме было холодно, в коридоре сквозило. Включив свет, Эрика увидела аккуратную дорожку маленьких грязных отпечатков лап на деревянных половицах. Проследовав за ними, она обнаружила заклинившую под углом кошачью дверцу.
От громкого мяуканья она едва не подпрыгнула. Едва затихнув, оно вновь повторилось. Эрика последовала за отпечатками лап обратно из кухни и по коридору, где их обладатель резко развернулся и стал подниматься по лестнице. На стекле над входной дверью было выцветшей краской написано число 27. В свете уличного фонаря Эрика увидела наверху лестницы два желтых глаза, сверкавших из темноты.
– Ты мой ночной незваный гость? – улыбнулась она. Кот громко мяукнул и вышел на свет.
Эрика ожидала увидеть грязное бездомное животное, но это оказался прехорошенький зверек, черный, с белоснежными лапками, как будто обутыми в маленькие сапожки. Он выглядел совсем молодым, поджарым, но не тощим. И у него были прекрасные зеленые глаза. Кот остановился у подножия и, уверенно глядя на нее немигающим взглядом, сел, широко расставив передние лапы. Эта поза напомнила Эрике Мэри Поппинс, взлетающую на зонтике. Сев на корточки, она протянула руку, кот встал и потерся об нее.
– Господи, какая мягкая шерсть. – Эрика почесала кота за ушами, и тот тихо замурлыкал. Этот звук тут же ее расслабил. – Ты мальчик или девочка? – и она заглянула между ног кота. – Ага, вот они, яйца. Это значит, что ты мальчик.
Эрика встала и пошла на кухню, чтобы посмотреть, пойдет ли за ней кот. Он прошел следом и сел у старого гудящего холодильника с ржавой дверцей. Деревянный кухонный стол и единственный стул достались Эрике в наследство. На столе и вокруг него стояли коробки. Эрика открыла ту, что с надписью «Консервы», и выудила оттуда банку паштета «Майка».