Роковой свидетель
Шрифт:
Эрика заерзала на матрасе – жесткие доски снова дали о себе знать. В памяти опять всплыла спальня Чарльза Уэйкфилда в его унылой квартире. Грязный след на подоконнике…
Эпизод подкаста перешел к интервью с мужчиной с камерой видеонаблюдения, который обнаружил у себя на заднем крыльце изрубленное на куски тело кошки. Ему удалось запечатлеть размытое изображение коренастой фигуры в саду. От усталости и тепла Эрику начало клонить в сон, и, задремав, она увидела Чарльза в саду этого мужчины. Закатав рукава, он сжимал в руках что-то пушистое, безвольно
Около девяти Эрика добралась до участка Льюишем-Роу. Утро было серое, в воздухе уже витал зимний холод. Спустя две чашки кофе она по-прежнему дрожала – таким ледяным выдался душ в ее новой ванной, и к тому же еще машина за ночь промерзла, а канистра, которую она там держала, опустела. Когда она въезжала на парковку, Питерсон подъехал к ней и припарковался рядом.
Оттого, что ночь Эрика провела на сдутом матрасе, у нее болела шея. Выйдя из машины, она попыталась выпрямиться и поморщилась.
– Доброе утро. Все в порядке? – спросил Питерсон. – Как новое жилище?
Эрика собиралась сказать ему, что ее дом – сказочный и просторный, что она всю жизнь мечтала именно о таком, но потом подумала: зачем врать?
– Мой надувной матрас лопнул, и я спала на голых досках. И у меня нет горячей воды.
Питерсон улыбнулся, достал из багажника рюкзак и запер машину.
– Я спал на диване, поэтому чувствую твою боль.
– Может, диван и неудобный, но я бы все отдала, лишь бы спать на чем-то мягче досок.
– Меня не выгнали из кровати, – поспешно объяснил Питерсон. – Это все Кайл… ему снятся кошмары.
– Моей маме часто снились кошмары, и она кричала во сне, как будто в нее что-то вселилось.
– Я знаю! Кайл кричит и мечется, и его глаза широко раскрыты. Очень трудно будить его и успокаивать. – Питерсон придержал для нее дверь. – Единственный способ его успокоить – положить в нашу с Фрэн кровать. А она такая маленькая…
Эрика вошла в теплую приемную, тесную и обшарпанную. Здесь всегда пахло рвотой и хвойным дезинфицирующим средством.
– В «Мире кроватей» большие скидки, и находится он рядом, через дорогу.
– Хорошо. Спасибо за совет…
Когда они подошли к стойке регистрации, мысли Эрики уже вновь переключились на Чарльза Уэйкфилда.
– Увидимся на брифинге. Хочу сначала навестить мистера Уэйкфилда, спросить, хорошо ли он провел ночь.
Питерсон кивнул и положил свою ключ-карту на датчик рядом с дверью. Тот зажужжал и щелкнул.
– Доброе утро. Можно мне взглянуть на журнал за эту ночь? – спросила Эрика дежурного офицера, и он протянул ей журнал. Здесь были подробно описаны все аресты и инциденты за ночь, и она ошарашенно застыла, увидев последнюю запись.
– Что за… – пробормотала она себе под нос. – Тут все верно? – она указала на запись внизу.
– Да, – сказал офицер. –
10
Эрика вошла в участок, прошагала по длинному узкому коридору, который вел мимо центральной лестницы и лифтов к помещению для содержания под стражей. Телефоны не смолкали, офицеры и персонал носились туда-сюда, на их лицах читались усталость, спешка и напряжение.
Мысли Эрики метались. Почему Чарльз не сказал, что его брат – третье по статусу лицо во всей чертовой британской полиции? Ей вспомнились фотографии двух мальчиков в его спальне. То-то второй показался ей смутно знакомым!
Она едва не столкнулась с Мосс, со стаканчиком кофе выходившей из столовой.
– Доброе утро, босс. Начальство хочет видеть тебя в своем кабинете, – сказала она, сделав глоток кофе.
– Так я и думала. – Эрика повернулась и пошла обратно к лестнице, чувствуя, как в груди нарастает ярость и вместе с тем беспокойство.
Кабинет суперинтенданта Мелани Хадсон находился на верхнем этаже, в конце коридора. Эрика постучала, подождала немного, пока не услышала приглушенное «Войдите».
Мелани, миниатюрная женщина с тонкими светлыми волосами, сидела за столом, а кресло рядом с ней занял коммандер Пол Марш. Его парадная форма была безупречной, загар – глубоким, а короткие песочного цвета волосы – все еще густыми, хотя ему перевалило за сорок пять.
– Доброе утро, Эрика, – поприветствовал он ее.
– Доброе утро, – осторожно молвила Эрика, входя в кабинет. Из окна за столом открывался вид на Лондон, и вдалеке можно было различить сквозь дымку здание парламента.
– Садитесь, пожалуйста, – Мелани указала на стул. У Эрики были с ней хорошие отношения, а вот с Маршем – сложные. Когда-то они вместе проходили подготовку в Манчестере, Марш был лучшим другом Марка, и несколько лет все они были очень дружны – но с тех пор многое изменилось. Эрика считала, что для Марша важнее было быстро подниматься по служебной лестнице, чем хорошо выполнять обязанности полицейского.
Повисла неловкая пауза.
– Приятно вернуться в свой старый кабинет. Тут многое изменилось, – заметил Марш.
– Да, – согласилась Эрика, – он стал намного чище. Раньше тут было как в спальне подростка – всюду грязная посуда и спортивная одежда…
Мелани не улыбнулась. Марш выглядел раздраженным.
– Полагаю, вы меня вызвали, чтобы рассказать, почему подозреваемый, которого я вчера вечером арестовала, освобожден без моего согласия?
– Эрика, коммандер Марш нашел время в своем плотном графике, чтобы прийти и напрямую объяснить события вчерашнего вечера, – сказала Мелани.
– Нужно ли мне объяснять, что такое блат? – Эрика едва сдерживала себя. – Я сейчас узнала, что брат Чарльза занимает высокую должность в полиции. И, полагаю, Джулиан Уэйкфилд дернул за нужную веревочку, чтобы Чарльзу простили нападение на полицейского.