Роковой свидетель
Шрифт:
– Вот и моя студия. – Генриетта достала из кармана связку ключей и отперла дверь. – Заходите.
Эрика задумалась, зачем она привела их сюда – чтобы похвастаться своими работами? Студия представляла собой огромную комнату открытой планировки – с одной стороны находилась стеклянная стена, с другой открывался захватывающий вид на Лондон и Блэкхит. Солнце мерцало за облаками, и казалось, что на горизонте надвигается буря. На стене висела высокая деревянная полка с бутылками химикатов и художественными принадлежностями. Рядом стояли морозильный ларь и старый холодильник
– Это моя темная комната. – Генриетта указала на дверь рядом с холодильником.
Остальные стены были завешаны прекрасными фотографиями – текстуры, смелые цвета, невероятно замысловатые формы. На одной Эрика увидела равномерные хребты песка на кристально чистом морском дне, а на другой – очень крупный план ледяных кристаллов.
– Что это? – Мосс, так же, как и Питерсон, была озадачена фотографией грубо текстурированного серебряного диска.
– Это монета, отчеканенная в нормандскую эпоху. Очень большое увеличение ребра, – пояснила Генриетта, подойдя к ним и глядя на фото. – А вот это бильярдный шар, – она указала на фотографию, которая выглядела как каменистая поверхность скалы. – При максимальном увеличении видны пики и впадины, которые сошли бы за горный хребет.
– А это? – Питерсон показал на фотографию красноватой массы в пузырьках и перистых листьях.
– Пищеварительный тракт лошади. У меня в студии не было всей лошади, только кишки. Я делала серию фотографий плоти и анатомии диких животных. Для этого мне нужен был морозильник, – она указала тростью на морозильный ларь, гудевший в глубине комнаты. Эрика, Мосс и Питерсон переглянулись. Генриетта это заметила и взглядом, способным сварить яйцо, впилась в Эрику. – Что такое, офицеры?
– В ваших фотопроектах участвовали кошки? – спросила Эрика.
– Да.
– А вы просили Чарльза от них избавиться?
– Да. Вчера, после того как мы с ним посидели и выпили, я попросила его отнести тела двух мертвых кошек, которые лежали у меня в этом морозильнике, в общие мусорные баки.
– Где вы взяли кошек? – Эрика ощутила торжество и вместе с тем тревогу, что обманулась по поводу Чарльза. Генриетта доковыляла до заваленного бумагами стола у окна и полистала их.
– А, вот, – она протянула листок Эрике. – Мне нужно вести официальные записи для Художественного совета, они финансируют часть моей работы. Это своего рода счет от ветеринарной клиники Фогля и Харриса в Далвиче. Тела двух кошек, которых, к сожалению, пришлось усыпить, были переданы мне для фотопроектов.
Эрика изучила счет.
– Как долго вы храните тела животных, прежде чем от них избавиться?
– Я замораживаю их, а затем размораживаю, чтобы сфотографировать. Мне нужно действовать очень быстро – на все про все у меня всего час. От более мелких останков я избавляюсь накануне дня выноса мусора, чтобы они не воняли в общих мусорных баках. Все законно.
– Почему Чарльз нам не рассказал? – Эрика с недоумением смотрела на нее. – Мы бы сэкономили столько времени.
– Я просила
– Но дело зашло так далеко. Мы его арестовали, – сказала Мосс.
– Чарльз очень преданный друг. Очень хороший, часто себе во вред, – похвалила его Генриетта.
– Вики когда-нибудь говорила с вами о вашей договоренности с ветеринаром? – спросила Эрика. Генриетта смерила ее недоуменным взглядом, нахмурила густые брови.
– С какой стати, ради всего святого, ей об этом со мной говорить?
Эрика кратко рассказала о подкасте Вики и эпизоде о Кройдонском котоубийце. Генриетта покачала головой.
– Нет-нет. Я ничего не знаю об этом, как вы его там зовете?
– Подкаст.
– Что такое подкаст?
– Что-то вроде радиопрограммы, – пояснила Мосс.
– Нет, об этом мы никогда не говорили. Как я уже сказала, я не люблю распространяться о моей работе. Это очень тихая улица. Тихий дом. Я в ужасе от того, что здесь такое произошло.
– Почему Чарльз просто не объяснил нам, по какой причине у него в пакете мертвые кошки? – задумчиво проговорила Эрика по пути к машине. Счет от ветеринара она сфотографировала. – Он законно избавлялся от них.
– Он даже напал на полицейского, – напомнила Мосс.
– Но это не имеет никакого отношения к убийству Вики Кларке. Айзек подсчитал, что смерть Вики наступила между тремя и семью вечера. Чарльз не мог убить ее между пятью и шестью, так быстро привести себя в порядок и пойти к Генриетте, – рассуждала Эрика.
Питерсон вышел из квартиры и направился к машине.
– Чарльз отдал мне свой билет на поезд и квитанцию, – сказал он. – Он купил билет на станции Блэкхит, неподалеку отсюда, в час пятьдесят пять. В два ноль три сел на поезд до Лондонского моста.
Эрика взяла у него оба билета и увидела пометки на чеке.
– Он заплатил наличными, – заметила она. – Но мы можем запросить запись видеонаблюдения. Он сказал, в какое время вернулся сюда на поезде?
– Да. В пять вечера. Это заняло около двенадцати минут, плюс время, которое он шел до станции, и примерно к пяти двадцати он вернулся в Ханикомб-Корт, – сообщил Питерсон.
– Айзек официально подтвердил время смерти? – спросила Мосс.
– Пока нет, – покачала головой Эрика. – У нас есть только его оценка, что Вики Кларке была убита между тремя и семью вечера.
– Он мог это сделать, у него было полчаса, – возразила Мосс.
– Ты же видела его квартиру. Где он, по-твоему, приводил себя в порядок? Избавлялся от орудий убийства? Окровавленной одежды? Там очень тесно.
– Почему он должен был заниматься этим у себя? Он мог прибраться у Вики в ванной, – не согласилась с ней Мосс.
– Да. Опять же ждем результатов ДНК с места преступления, – подвела итог Эрика. Они немного помолчали.
– Я хочу поговорить с сестрами, болгарками, которые живут напротив. Мы пока еще не знаем, были ли они дома в понедельник, – решила Эрика. – Но сперва я хочу заглянуть к бойфренду Вики.