Роковые таблички
Шрифт:
Андрей Силантьевич неуклюже выбежал вслед за ними, и заметил, как работники идут по центру дороги в сторону села. Он гаркнул во всю мощь своего лужёного, директорского горла:
– Стоять! Трусы, саботажники. Смотрите, как я сам пойду в поле, и буду хоть весь день там бродить – ничего со мной не случится.
Привычные к окрикам сельчане остановились, но не сделали и шагу ближе к сгибающимся стеблям пшеницы. Напротив, жестами они стали подбадривать начальника, как бы говоря: «Давай, вперёд, а мы посмотрим».
Толстяк, побагровев лицом, зашагал к золотистому пшеничному полю. Он, не останавливаясь,
Толстяк уже раскрыл, было, рот, чтобы крикнуть что-то, но, будто споткнувшись, тяжело ухнул в самую гущу золотых стебельков. Тяжёлые колосья взволнованно колыхались минуту, а потом раздался крик крайнего отчаяния и страха. Над примятыми стеблями взметнулся фонтан крови, оставив посреди поля пятно, как от раздавленной на простыне клюквы.
Мужики стояли и ждали чего-то ещё минут десять, силясь унять мелкую дрожь испуга. Потом бригадир, сплюнув в раскалённую пыль, сказал негромко, но чтоб все слышали:
– Туда ему и дорога. Тоже мне – помещик. Разорался. Пошли отсюда, мужики.
Глава 3 Чувства крепнут. В поисках выхода.
Максим тяжело оторвал голову от подушки, липкой от пота. Посмотрел на желтоватый след его головы, оставленный на ткани, и брезгливо сморщился – от этого проклятого дыма даже пот стал едким, как кислота. Тянущая боль и зеркало в ванной напомнили Максу, насколько распухла его повреждённая губа. В памяти вновь высветились события вчерашнего дня. Не очень приятные события.
Началось с того, что он пригласил Олю на загородную прогулку. Ах, ну да, Оля. Уже с месяц они встречаются. Шикарная девчонка! Максим, после знакомства в переходе, не стал подвергать номер её телефона летаргическому сну в телефонной книжке, и позвонил сразу по возвращении из командировки.
Они проговорили не менее трёх часов. Максим был изумлён собой, так как обычно его разговоры по телефону имели продолжительность не более трёх минут, и состояли из фраз наподобие: «Да. Нет. Давай. Пока». Потом были походы в кино, в кафе и, даже в зоопарк. А после сакрального третьего свидания была и та самая, первая ночь, после которой он понял, что не готов расстаться с Ольгой, как делал это с другими, не менее красивыми девушками.
Он позвонил в пятницу, и пригласил её за город – побыть наедине, и отдохнуть от въедливого смога, проедавшего ноздри, горло и глаза до самых потрохов. Оля согласилась, и на следующее утро Максим привёз её на своё тайное место. Здесь, на высоком и обрывистом берегу подмосковной речки, он иногда бывал в полном одиночестве, желая привести в равновесие расшатанные нервы.
Теперь он решил разделить свою тайну с Ольгой, посвятив ей это уникальное по красоте место. К небольшой дороге примыкала площадка укатанной земли, огороженная оплетёнными вьюнком колышками. За этой импровизированной оградой спускался к тихой воде крутой обрыв, поросший рябиной и орешником.
Было заметно, что Оля потрясена дикой красотой открывшегося взору ландшафта. Макс почему-то был уверен, что ей
В такие моменты, окружающие предметы сливаются в единую декорацию, будто разноцветные обои на стенах. Звуки сливаются в одну сладостную мелодию. Но в этот раз, один звук нарушил сладкую идиллию, порвав на куски тонкий шатёр уединения, укрывший влюблённых. Максим сразу распознал оглушительный рёв прямоточного глушителя. Спустя мгновение, сквозь грохот выхлопа, смог пробиться печальный вой блатного шансонье.
«Вот чёрт! Кого сюда ещё принесло», - Максим слегка нервничал, так как догадывался, что вся эта оглушительная какофония, никак не может сулить хорошей встречи с приятной компанией. На дорогу рядом с площадкой выкатился высоченный «УАЗ-патриот». Из раскрытых окон неслись нехитрые гитарные аккорды, сдобренные нарочито хриплым голосом певца. Из тех же окон, торчали раскрасневшиеся и явно нетрезвые, физиономии пассажиров.
Рычащий автомобиль проехал мимо площадки, и Максим хотел уже облегчённо выдохнуть, как вдруг грохот стал вновь приближаться. Чёрное авто задним ходом выехало по узкой дорожке обратно, к земляной площадке. Как в фильме с замедленным воспроизведением, трое молодых парней вальяжно вывалились из дверей внедорожника.
Негромко преговариваясь и неприятно похохатывая они стали надвигаться на влюблённую пару. Максим вышел вперёд, и закрыл собой Ольгу. Он напрягся каждым мускулом своего тела, стараясь не показывать страха перед явно недобрыми гостями. Те же, приблизившись на расстояние вытянутой руки, обошли Максима с обоих сторон, и принялись скалиться и гримасничать, нагло раздевая Ольгу сальными глазками.
– Привет, красавица! Как хорошо, что мы тебя встретили. А то нам скучно без женской ласки. Поехали с нами, прокатимся. Мы тебя прокатим по-очереди – будешь довольна.
Макс попытался спокойным голосом урезонить хамов:
– Ребята, девушка со мной. А сейчас нам пора ехать.
Разумеется, компания не собиралась слушать его. Парни сделали вид, будто только что заметили Максима, и, напустив на себя грозный вид, наперебой принялись задирать его. Особенно усердствовал тот, что постарше, похоже главарь этой гоп-компании:
– Ой, а кто это? Или, ой, а что это? Слушай, хмырёныш, ты же видишь, что мы делаем вид, как будто тебя здесь нет. Вот и ты сделай вид, как будто тебя нет, и, может быть, мы тебя не тронем. Может, даже разрешим посмотреть, как будем эту машку драть.
Максим сжав кулаки пошёл на мерзавца, но тот, угадав его намерения, кивнул своим приятелям. Те мгновенно схватили Максима за рукава и резко дернули в сторону. Макс, потеряв равновесие, неуклюже упал на колени, но тут же вскочил, развернулся на каблуках, и рванул вперёд, низко пригнув голову. Главарь, видимо, не ожидал от «хмырёныша» подобной прыти, и, не успев среагировать, принял мощнейший удар головой в живот. Раскрыв рот и побелев лицом, он, невольно попятившись к краю площадки, неловко кувырнулся, и пропал среди листвы деревьев, растущих на крутом склоне берега.