Роксана. Детство
Шрифт:
— И где мы того кота возьмём? — спросила я, задрав голову и рассматривая необычный материал крыши.
Она была крыта щепой! Ничего из древесины в строительстве не выбрасывалось. Рачительный подход мне очень нравился — вот только насколько надёжно такое покрытие? И ещё очень его потрогать хотелось.
— Ты же ведунья, вот и позови зверя, — подсказал Яр, водя руками над восстанавливающимся дёрном двора. Он что-то долго шептал, а потом сказал уже громче: — Надо будет дорожки проложить. Не скоро ещё земелька уляжется после такой встряски.
— Надо — проложим, — флегматично
Как-то незаметно помощники наши перестали делить сферу влияния и взялись хозяйничать вместе, что нас с Глафирой радовало.
— Детка, может, и вправду позовёшь котика? А то нас в новый дом не пустят. У-у-у, деспоты! — шутя погрозила пальцем княгиня.
Вот привязались! Призови им кота! Откуда звать-то? Котёнок сам не прибежит — на отшибе живём. Кроме зловредных соседей слева никого рядом нет. А они держат только полезную живность: лошадь, корову, свиней, кур. Собаки и кошки считаются дармоедами и во двор не допускаются. Взрослого кота или кошку от хозяев сманивать нельзя. Вот хоть иди по дворам и спрашивай, нет ли у кого котёночка лишнего.
Почувствовав моё настроение, Дружок подошёл и, словно подбадривая, боднул лбом в плечо.
— Может быть, ты, псина, знаешь, где котика взять? — пошутила я, почёсывая собаке холку.
Пёс что-то проворчал, аккуратно отстранился, чтобы ненароком не столкнуть меня с ног, одним прыжком перемахнул через ограду и убежал.
— Ну вот… И этот удрал, — пожаловалась я всем сразу и никому конкретно и попросила: — Напоите ребёнка чаем, пожалуйста.
Как же мои домочадцы любят меня кормить! После моей просьбы мгновенно были забыты все дела и заботы, и помощники во главе с Глафирой бросились потчевать оголодавшего ребёнка.
Правда, долго чаёвничать нам не дали. Едва-едва успели заварить и разлить по кружкам чай, выставить на стол мёд, пряники и баранки, как в дверь времянки кто-то мягко, но ощутимо стукнул.
— Кто там может быть? — удивилась опекунша и пригласила: — Входите!
Никто не вошёл, а удар повторился. Пришлось идти открывать. За дверью стоял Дружок и что-то держал в пасти. Увидев, что привлёк наше внимание, пёс аккуратно положил на порог рыжего, как апельсин, котёнка.
Малышу от силы было недели три, едва-едва глазки открыл. Бедняга весь промок, дрожал и пронзительно пищал.
— Да где же ты его взял-то? — всплеснула руками Глафира. — У кого со двора свёл?
Но я, внимательно посмотрев на пса, пришла к другому выводу.
— Смотрите, Дружок и сам мокрый. Похоже, он котейку из воды вытащил. Из лужи или речки, — и обратилась к собаке. — Ты его спас, да?
Ответа не последовало. Пёс отошёл подальше, хорошенько отряхнулся от воды и мокрого песка, прилипшего к шерсти, затем лёг у стены, демонстрируя всем своим видом — задание он выполнил, а что вы теперь делать будете, ему неинтересно.
Меня, естественно, к котёнку не подпустили. Помощники наши заметались, как перепуганные стрижи, устраивая нового жильца. Нашлась корзинка и мягкие тряпочки в неё, чтобы рыжику было тепло
— Вы его так окончательно утопите, — проворчала я, глядя на всполошившихся помощников.
Котёнка мне было искренне жаль, но десять минут назад в этом доме я была самой маленькой, все суетились вокруг меня — и вдруг ситуация резко изменилась.
Поймав себя на этой абсурдной мысли, я даже опешила. Роксана Петровна, очнись! Это не смешно, так в детство впадать. Разум сильнее тела, веди себя, как взрослый человек, — прикрикнула я на себя, но обида не отступила.
— Кот есть. Только как вы хотите его одного в доме на ночь закрыть? — с ехидной усмешкой поинтересовалась у кошачьих нянек. — Или нам теперь ждать, когда он вырастет?
— Зачем ждать? — удивился Яр. — Мы с ним ночевать останемся. Да, Акимушка?
Домовой кивнул, я фыркнула, а Глафира, глядя на меня, нахмурилась.
— Ксаночка, ты не заболела, детка?
— Здорова я! Здорова! — огрызнулась я, оттолкнула от себя недопитую чашку и выскочила на улицу.
Уйду я от них! Злые и меня не любят! — были последние мысли, мелькнувшие перед тем, как я провалилась во тьму.
Глава 4
— Ступайте, Глафира Александровна, со спокойной душой занимайтесь делами. Я побуду с Роксаной.
Смутно знакомый женский голос рядом со мной. Кто это?
— Как всё не ко времени, — чуть ли не со стоном произнесла опекунша. — Не могли они со своим обозом повременить?
— Вы же сами дату доставки назначили, — в голосе незнакомки слышится едва уловимая ирония.
— Да кто же знал, что Роксаночка опять занедужит!
— Ступайте. Девочка спит, вы сейчас ей ничем не поможете, а купцы будут сердиться. — Шорох одежды, лёгкие шаги, скрип двери. — Всё, Глафира ушла, можешь не жмуриться. Я же вижу, что ты не спишь. Поговорить хочешь?
Кажется, последние слова адресованы мне. И я открываю глаза, чтобы осмотреться. Наша времянка, из которой мы пока не переехали, — интересно, помощники с котом переночевали уже в новом доме? — я на бабушкиной лежанке, с влажным полотенцем на голове. У стола на табуретке сидит бабка Параскева. Я что, заболела?
— Не помню, — тряхнула я головой. — Что со мной?
— Сознание потеряла.
— Почему? — я жадно посмотрела на кружку, которую травница держит в руках. Жажда иссушила и рот, и губы.
— Хотела бы это у тебя спросить, — женщина подошла, помогла сесть и придержала тяжёлую кружку, пока я пила отвар. Что-то мятное с лёгкой горчинкой.
Я задумалась. А правда, что случилось? Умерла — воскресла — выжила. Тело ребёнка — сознание взрослой тётки. Планы наполеоновские, постоянный контроль ситуации, знакомство с магией и помощниками, что в сказках прежней жизни нечистью называли. Ведовство, что в любую минуту ведьмовством оборотиться может.