Роксана. Детство
Шрифт:
— Нетрудно, — отрицательно качнул лохматой головой собеседник. — Вы правы, я часто просто не замечаю окружающих. Для меня главное — механизмы, с которыми я работаю. Но постараюсь не быть невеждой.
Я кивнула, кинула железку на полку и направилась было к выходу, когда меня остановил вопрос:
— А вы только поругаться заходили?
Ох, мало я его в бок тыкала!
Изобразила на лице улыбку, вернулась и повторила свою просьбу, дополнив фантастическим рассказом о тёплых полах.
— Но, наверное, это невозможно… — горестно вздохнула я, вспомнив, что для людей психотипа нашего Феденьки это
— Роксана, я обязательно подумаю над вашей просьбой. В самое ближайшее время, — с лёгким поклоном пообещал магомеханик.
Может же когда хочет.
Глава 8
После обеда минута в минуту из портала в гостиной вышел Николай Иванович. Несмотря на то, что Глафира предупреждала его о своей поездке, князь невольно взглянул на удобное кресло бабушки, где она любила присесть с рукоделием.
— Не грустите, Ваше Сиятельство, путешественницы к концу недели вернутся, — улыбнулась я послу.
Правда, улыбка получилась грустной. Дня ещё не прошло, а я уже соскучилась и по Глафире, и по Прасковье. Надо дело себе придумать, да такое, чтобы минуты свободной для печали не было.
— Николай Иванович, а вы на слух можете музыку подобрать? — пришла вдруг в голову шальная мысль.
— Смотря какую. Вряд ли без нот воспроизведу симфонию или оперу целиком, — немного озадаченный дипломат смотрел на меня с любопытством.
— Есть одна песенка…
Через час Николай Иванович свободно подыгрывал себе, негромко напевал:
— «Лето нам тепло дарило,
Чайка над волной парила,
Только нам луна светила,
Нам двоим на земле.
Лаванда, горная лаванда –
Наших встреч с тобой
Синие цветы.
Лаванда, горная лаванда…
Сколько лет прошло,
Но помним я и ты».
Зная, что никто мне не сможет предъявить авторские права и не упрекнёт в посягательстве на текст, я самовольно грустный куплет о разбежавшихся по космосу планетах из песни выбросила. Не нужен мне такой сценарий в этой лав стори. Хочу, чтобы Глафира с послом были счастливы.
Стоп! Я опять решаю за всех. А что мне известно о бабушкином кавалере?
— Николай Иванович, а сколько вам лет? — спросила я, когда князь прикрыл крышку рояля.
— Пятьдесят девять, — без лишнего кокетства ответил князь. — Что это вдруг тебя мой возраст заинтересовал?
— Подумала вдруг, что ничего о вас не знаю. Дети у вас есть?
— Я правильно понимаю, что ты беспокоишься о Глафире Александровне? Поверь, я очень нежно и трепетно отношусь к твоей бабушке. Правда, пока не говорил ей об этом. Боюсь испугать поспешностью и выглядеть в её глазах ветрогоном, — как-то неожиданно светло и искренне улыбнулся потенциальный дед. — Но начну с начала: я вдовец. И дети у меня, Роксаночка, есть. Трое сыновей. Они уже взрослые, все трое уже внуками осчастливили. Старший по моим стопам пошёл, в Канадэ помощником посла в Северной провинции служит. Прижился, настолько, что, боюсь, навсегда там останется. Средний — помещик. За женой поместье большое в приданое взял, втянулся в земледелие. Пишет, что нравится хозяйствовать. Младший избрал военную стезю — инженер в сапёрных войсках. — Князь замолчал, должно быть, вспоминал своих взрослых сыновей. Но молчание было недолгим. — Я не крез, но жалованье у меня достойное. В столице есть дом, паи в торговых компаниях имеются… Собственно,
Очень даже интересно, могла бы я заверить Николая Ивановича, но не стала. Видно, что человек обстоятельный. И самое главное, к опекунше моей неравнодушен.
— Вот вернётся Глафира Александровна, попрошу её руки. Ты не будешь против?
— Если бабушка будет счастлива, то я только порадуюсь за вас обоих, — пообещала я князю.
После ужина Ульяна спросила:
— Роксаночка, хочешь останусь с тобой в доме ночевать?
— Зачем? — не поняла я.
— Ну… ты одна в таком большом доме. Не забоишься?
— Почему одна? Со мной Дружок будет. С ним мне ничего не страшно…
— Как знаешь, — ответила художница и поспешила к брату, который остановился около Надии и что-то негромко ей говорил, сопровождая слова кивком головы.
Экономка сияла. Кажется, мои слова возымели действие на Феденьку.
Глава 9
Спала плохо.
И не потому, что мне было страшно одной в большом доме, а потому что внезапно налетевший шторм безжалостно терзал сосны, окружавшие дом. Ветки деревьев, словно желая спрятаться от ветра, громко стучали в стены дома. Сорванные бурей шишки дробно стучали по полу террасы. От шума я просыпалась, приподнималась на постели, сонно смотрела в тёмное окно. Дружок, ночевавший у меня в комнате, тоже просыпался, шумно зевал и со вздохом клал голову на лапы, показывая собственным примером, что беспокоиться не о чем и надо спать. И я, следуя доброму совету пса, возвращалась на подушки, повыше натягивала одеяло и засыпала.
И так несколько раз за ночь.
Наверное, поэтому проспала. Проснулась оттого, что Дружок аккуратно трогал меня лапой и тихо поскуливал. Собаке срочно нужно было на улицу.
— Пошли выпущу, — пробормотала я, нашаривая ногами тапочки и затягивая поясок халата, наброшенного на пижаму.
Не люблю спать в сорочках. Мешают они мне жутко. Ночью перекручиваются вокруг тела, задираются чуть ли не до подмышек. Иное дело свободные штанишки и туника. Даже если одеяло сползёт, то попа будет прикрыта. Глафира долго не могла понять, зачем спать в бриджах. В этом мире, в это время даже мужчины в сорочках спали, а я штаны захотела.
Но бабушка у меня такая бабушка, что всем бабушкам бабушка. Она никогда и ни в чём мне не отказывала. Правда, я иной раз думаю, что бы выросло при таком воспитании из девочки, тело которой я заняла. Тут уж Глафире повезло, что даже капризы мои разумны и обоснованы.
Пижамку мне сшили, и не одну. Глядя на мою одежду для сна, Прасковья тоже заказала себе подобный комплект. На пробу. А потом на смену и ещё парочку для разнообразия. Глафира повздыхала, поджимая губы, но и сама сдалась, оценив удобство моей придумки.
Позёвывая и придерживая халат, чтобы не споткнуться на лестнице, спустилась на первый этаж и распахнула дверь из гостиной на террасу. Дружок с видимым облегчением стрелой метнулся в кусты, а я от души потянулась, осматривая то, что наворотила буря.
Кучки мелких веток, хвои и шишек, оборванных ветром с сосен, — это самое малое, что я увидела. На газоне вперемешку валялись тряпки, корзины и листья, принесённые бурей. Работы по уборке дворнику, недавно нанятого Абязом, будет с головой, — подумала я и взглянула на море. Вернее, на пляж. Взглянула и, в буквальном смысле теряя тапки, рванула туда, где на мелкой гальке лежал человек.