Роксана. Детство

Колч Агаша

— Ты не лечил горло! — я обвиняюще ткнула в пациента пальцем. Потом повернулась к Николаю Ивановичу и не менее строго сказала: — Я не разрешу принцу Таиру разговаривать до тех пор, пока он не прополощет горло целебным настоем. Да и потом говорить ему следует как можно меньше. Фарух, принеси тёплой воды!

Три пары глаз уставились на меня с разными выражениями. Согласна, что моё поведение было запредельной дерзостью. Но в то же время, посла мои слова забавляли — он переносил на меня своё отношение к Глафире. Слуга был в шоке — как можно такие слова говорить досточтимому эфенди! — но его хозяйка я, и

он обязан слушаться. А гость уже понял, что спорить со мной бесполезно, поэтому просто со стоном упал на подушки.

*Шахматная нотация — система условных обозначений, применяемых для записи шахматной партии или положения фигур на шахматной доске.

Глава 13

Дождавшись, когда Таир выполнит назначенную мной процедуру, Николай Иванович ничтоже сумняшеся сел на ковёр рядом с ложем болящего, дабы не возвышаться над ним, и задал вопрос, мучивший меня больше суток:

— Что же случилось?

Взгляд принца, невольно метнувшийся к двери, явно говорил о желании избежать неприятного разговора. Поняв, что собеседник не расположен к откровенности, посол начал первым:

— Во дворце переполох. Отец ваш, молодой человек, убит горем. Обломки шхуны, на которой вы со своими людьми отправились на прогулку, разбросаны на несколько миль вдоль берега… как и трупы команды. Кажется, выжить не удалось никому.

— Его тоже нашли? — нервное напряжение в голосе принца выдавало, что ответ для него очень важен.

— Кого? — голос собеседника душевный и участливый.

Как на такое сочувствие не ответить?

— Моего личного слугу Явара. Это он меня в воду столкнул. Буря налетела внезапно, корабль сильно швырнуло, и я в каюте на пол упал. Решил к капитану пробраться, дабы узнать, что случилось. А на палубе уже шайтан гуляет. Волны через борта переваливаются, всё незакреплённое в море смывает. Но меня учили, как правильно себя вести в шторм. Ухватился за леер и пошёл в сторону рубки. Явар рядом был, казалось, даже поддерживал… Пока не добрался я до места, где надо было перехватиться за другой трос. Вот в этот момент он меня и толкнул. Подло, в спину. Одно услышал от него: «Сдохни, собака!» Кажется, меня ещё и волной о борт приложило. Не помню, как в воде был, как на берег выбрался… очнулся, а тут эта… к-хм… княжна меня лечить пытается. Вредная, как оса — такая же мелкая и злая.

Последние слова Таир говорил едва слышно. Похоже, что горло болело сильно.

— Милость Триединого! — воскликнул князь. — Хотел погубить, и тем спас. Воистину, пути Всевышнего неисповедимы.

Мужчины, прикрыв глаза, сделали обережные жесты, обращаясь каждый своему богу. А я, дождавшись, когда их религиозный транс развеется, подала принцу тёплое питьё с капелькой восстанавливающего зелья.

— Ты был жесток с ним? — спросила я, пытаясь понять мотивацию поступка Явара.

Таир чуть не поперхнулся и вытаращил на меня глаза. Потом посмотрел на Фаруха, словно прося помощи.

— Позвольте мне сказать, госпожа, — склонился слуга в низком поклоне. Я кивнула, и он продолжил. — Худая молва летит быстрее ветра, госпожа. Но никогда о сынах рода Киримовых никто слова плохого не слышал. Строгие, но справедливые, требовательные, но щедрые. Каждый за честь

сочтёт служить такому господину. Если мне будет позволено сказать, что я думаю, то за подлостью этой стоят или деньги, или женщина.

Фарух ещё раз поклонился и шагнул в тень, явно стесняясь своей смелости. Мы же втроём переглянулись. Я с интересом посмотрела на Николая Ивановича, желая услышать его мнение. А он, в свою очередь смотрел на принца. Таир только печами пожал, показывая своё недоумение.

Видя, что разговор не получается, я отошла к окну, села в кресло и стала расставлять склянки из сундучка по местам. Совестно будет перед Прасковьей, когда вернётся. Мало что взяла без спросу, так ещё и разбросала всё. Увлеклась и едва не пропустила вопрос, заданный едва слышно:

— Молодой человек, у вас есть любовница?

Я как можно старательнее имитировала полное погружение в разбор сундучка: доставала склянки, разглядывала их на свет, ставила на стол, меняла местами, но делала это автоматически, напрягая слух до предела.

Разговор предполагался такой, какой в присутствии десятилетней барышни вести нельзя. Но и выставить меня из комнаты тоже невозможно — я здесь хозяйка. Ситуация у мужчин патовая. Вот и перешли на шёпот.

Господа хорошие, да я в определённом состоянии могу шелест лапок муравья услышать, но вам этого знать необязательно.

Составила склянки, повозилась немного в кресле, вздохнула устало и откинулась, делая вид, что меня сон сморил. Хорошо, князь сидит ко мне спиной. Он-то бы нашёл ошибки в моей игре… а может и нет. Далеко не все состояние тела в медитативном состоянии могут от сна отличить.

— Наложница есть, — после продолжительного молчания ответил Таир. — Отец на пятнадцатилетие позволил выбрать из новеньких рабынь.

— Могла она быть дочерью или сестрой вашего слуги? — продолжал допытываться князь.

— Нет… Она говорила, что из… эээ, как же это? Полска! Да, точно, а Явар из семьи потомственных дворцовых слуг. Мы и росли вместе, всего-то пять лет разницы было. Он старше, помогал во всём, когда сил не хватало… Я его почти братом считал, а он…

Мне послышалось, или принц всхлипнул? Да, предательство переживать трудно и больно. И сильнее всего ранят близкие.

— Мог он вашу наложницу видеть? — последовал следующий осторожный вопрос.

— Конечно мог. Да я сам их несколько раз заставал за беседой. Бывало это, когда девушку уже привели ко мне в покои, а я задерживался где-то. Вот он и присматривал. Но они… да нет! Что вы… Не могли они. Явар, если бы захотел её в жёны взять, мог мне сказать. Отдал бы ему не задумываясь. Мало, что ли, наложниц в гареме! Эта ничем не лучше других. — Принц забылся и повысил голос, а я, делая вид, что шум меня беспокоит, шевельнулась.

— Тише, молодой человек. Не стоит тревожить сон княжны. Разговор наш не для девичьих ушек, — мягко попенял Николай Иванович. — А слуга вам не намекал на нечто такое?

В комнате повисла тишина. Я услышала, как посол поднялся — всё же сидеть на ковре в мундире крайне неудобно — прошёлся по комнате, подошёл ко мне, вернулся назад, что-то скрипнуло. Томимая любопытством, я приоткрыла глаза, чтобы увидеть, как Фарух подвинул к ложу Таира банкетку, на которую и уселся князь, благодарно кивнув расторопному слуге.