Роксана. Девочка у моря

Колч Агаша

Как бы ни было жалко Глеба и его брата, но у нас не богадельня. Если не справится, найдём ему другую работу. Все же мельница — это дело серьёзное, а не санаторий. У мужчины, похоже, немота на нервной почве случилась. Потрясение какое-нибудь или испуг.

— Брат грамотный? Тогда напишите ему. Почтовая шкатулка у нас есть. Пусть порталом до Ялды доберётся, а там повозку до поместья наймёт. Если денег на путешествие нет, то мы одолжить можем под ваше жалование, Глеб. Согласны?

— Согласен, барышня, — улыбнулся артельщик. —

Не устаю удивляться вашей рассудительности и практичности. Я-то было хотел сам за ним броситься.

— А вы, сударь, уже на службу наняты и не можете попусту время тратить, — шутливо погрозила я Глебу пальцем. — Идите отдыхать, а вечером приходите на чай. Заодно и расскажете, что с вами и вашим братом случилось.

Ох, как же неприятно чувствовать себя виноватой! Именно это ощущение накрыло меня после рассказа Глеба. Пусть косвенно, но это я спровоцировала развал строительной артели, чьей работой любовалась в Калиновке.

Проводя первый в этом мире тендер, невольно столкнула лбами руководителей трёх артелей. Проигравшие затаили злобу на «выскочку». Отчего более успешных коллег так величают? Сидишь ты в болоте ежедневной рутины, не проявляешь инициативы, не стремишься к чему-то большему — так зачем шипеть в спину того, кто не отбывает часы присутственные, а работает. Оправдываешь самого себя?

Проигравшие конкуренты, затаив злобу, решили разорить Глеба. И, увы, им это удалось. Сманивали рабочих, пускали ложные слухи о низком профессионализме бригады, запугивали. В результате одного такого представления Борис, брат артельщика, онемел. Проснулся ночью, показалось, что на стройке кто-то ходит, пошёл проверить. Открыл дверь и в зыбком свете луны нос к носу столкнулся с несвежим висельником. Отёкшее лицо с вывалившимся языком, трупные пятна и запах. От испуга хотел закричать и не смог.

— Так и молчит с тех пор… — вздохнул Глеб. — Расследование результатов не дало. Кто, где и зачем взял труп, не узнали. Или не захотели узнать. Следы были магически подтёрты… Получилось, виновных в злой шутке нет. Только Борис онемел и артель распалась.

Страшный зверь, известный многим под кличкой Вина, поселился в моей душе. Как ни старалась избавиться от этого чувства, утешая себя, что не я первопричина бед Глеба и Бориса, а так обстоятельства сложились, но всё напрасно.

Глава 12

— Я хочу жить здесь!

Такое безапелляционное эмоциональное заявление сделала Ульяна, узрев раскинувшийся перед нами пейзаж. Долина в пойме реки, где расположилась моя деревня, впечатляла даже осенью. Пусть леса на горах скинули листву, а трава вдоль берегов пожухла, это не умаляло уютной красоты белых домов, быстрой реки и серо-голубой дали моря.

— Представляю, какая красота весной, во время цветения садов, и осенью, в пору листопада… — мечтательно протянула художница, вдыхая смесь морского воздуха с

пряно-хвойным ветерком с гор. — Тут даже дышится иначе!

Ульяну в качестве компаньонки для похода в деревню мне навязала Глафира.

— Не пристало барышне в одиночку с чужими мужчинами гулять. Прасковья занята чем-то, а я, прости, лапушка, уже не в тех годах, чтобы по горам скакать. Поэтому возьми Ульяну. Да и засиделась она в поместье, пусть развеется.

Пусть. Жалко, что ли… Девушка всю дорогу вела себя как шаловливый ребёнок. Гонялась за Дружком, собирала букет из сухих трав и причудливо изогнутых веток, что-то напевала себе под нос. И вот итог:

— Хочу здесь жить!

— Давай спустимся и поближе посмотришь на быт деревенский. Вдруг картинка другой окажется, — предложила я компаньонке, делая вид, что держусь за её локоть, а на самом деле удерживая возбуждённую девицу от желания побежать по крутой тропинке вниз.

Но Ульяне нравилось всё: лабиринты улиц и белёные дувалы, широкий пляж и шумный накат, стайка мальчишек, увязавшихся за нами.

— Почему они не учатся? — строго спросила девушка старосту, указав на сорванцов.

Хайдар, не зная статус гостьи, покосился на меня и, получив разрешение в виде кивка, ответил.

— Рид старый уже, трудно ему с мальцами возиться.

Художница, выслушав ответ, решительно повернулась ко мне:

— Роксана, это недопустимо! Дети не должны быть безграмотными. Решено, буду сельской учительницей, — и вновь строго к Хайдару: — Где тут у вас школа?

Как ни странно, но школа была. Хоть и требовала небольшого ремонта, но крыша не текла, и окна, застеклённые самым дешевым мутным стеклом, были целы. Строители, ходившие за нами по деревне хвостиками, осмотрели здание и сказали, что легко всё могут поправить дня за четыре. Был бы материал…

Ох уж этот материал…

Если при строительстве дома в Калиновке всё необходимое, выбранное Глебом, сами торговцы привезли из ближайшего городка, то по здешним горным серпантинам возить кирпичи и доски дело затратное и небезопасное.

— Только у Перкакиса заказывать, — пожал плечами староста. — Но купец за доставку чуть ли не половину цены требует.

Грабёж! Кто там господина Франка пиратом называл? Так то факт недоказанный, а тут почти узаконенный.

Печник, видя мой недовольный вид, подошёл, кашлянул осторожно:

— Барышня Роксана, дозволь обратиться? — и, увидев, что привлёк моё внимание, предложил: — Надоть земли местные посмотреть. По признакам тут глина должна быть…

— Есть глина! Как же не быть, — встрял в разговор Хайдар. — Мы ею стены домов обмазываем, дувалы ремонтируем. Как же без глины в деревне?

Влас терпеливо дождался, когда староста выскажется, и продолжил:

— Смотреть надоть глину. Может статься, что кирпичи сами сделать сможем. Как я понял, вы печь для разных нужд хотите?